Линора огляделась. Она заметила около полутора десятков людей, одетых примерно так же, как она сама: в мягкие удобные костюмы, что-то среднее между пижамой и спортивной одеждой. Они не были одинаковыми, но несомненное сходство фасонов и расцветок говорило о том, что все гуляющие были такими же пациентами, как и Линора. Кто-то качался на качелях или занимался на спортивных тренажерах, кто-то сидел на лавочках среди зелени и, судя по сосредоточенному виду, читал или смотрел видео на своих микромонах. Никому в клинике не отключали внутренние информационные системы, не было только связи с общей сетью. Зато пациентам была доступна местная библиотека развлечений. Некоторые пациенты о чём-то негромко переговаривались, двое были увлечены настольной игрой ― они сидели друг напротив друга и по очереди двигали никому, кроме них, невидимые фигуры по виртуальному полю.

Линора неуверенно оглянулась на Бориса. Тот мягко улыбнулся в ответ и подбодрил ее:

– Можешь тут заниматься всем, чем хочешь. Если почувствуешь себя плохо или просто захочешь прервать прогулку ― подними руку и помаши, дежурный ментор будет рядом, чтобы помочь в случае необходимости.

Линора шагнула во двор. Борис не последовал за ней, но отделаться от ощущения, что за ней и остальными пациентами наблюдают, не удавалось. «Как подопытные животные», ― подумала Линора. Мысль была неприятной, и она постаралась поскорее прогнать ее. Неловко побродив и чувствуя, что привлекает всеобщее внимание, она заняла место на скамейке, с которой было удобно изучать происходящее вокруг. Мысли текли ровным потоком, не цепляясь ни за что конкретное, как это часто бывало после приема препаратов.

– Вы тут недавно? ― раздался негромкий голос. Линора повернулась. Рядом со скамейкой стоял высокий мужчина средних лет, с правильными чертами лица, судя по одежде ― тоже пациент. Линору удивило, что его волосы совсем седые. «Эпатаж или безразличие к собственной внешности?» ― подумала она. Впрочем, мужчина отличался от остальных пациентов во дворе не только цветом волос. Если у других вид был, скорее, безразлично-спокойный, то во взгляде мужчины угадывалась тоска, и это сразу расположило Линору.

– Около недели. Садитесь, если хотите, ― Линора подвинулась. До этого момента она сама не осознавала, как соскучилась по общению с кем-то, кроме менторов. ― А вы? Давно?

– Несколько месяцев, ― он бросил на Линору быстрый взгляд. Она почувствовала, как холодок пробежал по коже. Немного помедлив, спросила с деланым равнодушием:

– Лечение может длиться так долго?

– Меня зовут Леонардо или просто Лео. А вас?

– Линора. Вы не ответили на мой вопрос.

– Простите. Честно говоря, я не знаю, как на него ответить. Многие люди, которые к моменту моего появления уже находились здесь какое-то время, исчезли. Выздоровели ли они? Я сомневаюсь. Во всяком случае, когда я видел их последний раз, они не выглядели счастливее, чем вы или я. Предполагаю, что нас здесь держат до момента признания безнадежными и не подлежащими излечению.

– А потом?

Леонардо хмыкнул.

– Ну вряд ли они убивают пациентов. Наверное, переводят куда-нибудь.

– А выздоровевших вы видели?

– Да, несколько раз. Это те, у кого выявляют конкретные дефекты. Их точечно корректируют, и после этого люди могут вернуться к нормальной жизни. Во всяком случае, к той жизни, которая считается нормальной, ― новый знакомый выделил голосом слово «считается».

– А вы не согласны с таким определением?

– Вы кто по профессии, Линора? ― задал Леонардо встречный вопрос.

– Художница. Рисую детские комиксы.

– Хм… По вашему лицу мне было показалось… Ну да ладно. А я ученый, историк. Не знаю, правда, кому это в наше время нужно. Как бы то ни было, Система позволяет мне развлекаться таким образом. Точнее, позволяла, ― поправился он, и его взгляд потух.