Импровизированный стол возник в одно мановение ока. И примятая прошлогодняя пожухлая трава приняла все, что только мы смогли извлечь из объемных пакетов, припасённой снеди Жекой.

Жека быстро всем налил, поднял стакан и молвил. В первых своих словах он благодарил всех, кто собрался здесь, в этот ненастный день, дабы почтить его своим внимание и разделить сию трапезу. Мы, естественно, ответили ему взаимностью, громко, перебивая друг друга, уверяли Жеку, что иначе быть не могло, выказывали ему безмерное уважение, уверяли, что он для нас больше чем просто друг и, естественно, тут же выпивали.

Огонь взрывался ещё в гортани и тут же запах пережжённой патоки ударял в нос. Становилось совсем хреново. Сделав над собой нечеловеческое усилие, каждый из нас проталкивал бурую мерзко пахнущую жидкость вовнутрь. Быстро закусывал, прямо руками хватая все, до чего те дотягивался, и тут же наливал себе сам. Следующую.

Я довольствовался в качестве закуски шубой – блюдом божественным и потому недостаточным чтобы им насытиться – и заталкивая в рот рыбий хвост я был безмерно признателен Жекиной маме (или сестре) за возможность спасти свой пищевод и нос от только что выпитого вещества, по всем признакам подпадающего под определение «отравляющее».

Вторая пошла быстрее первой. Фольклор алкогольного сообщества требовал: «между первой и второй перерывчик…» И мы свято придерживались этим традициям завещанным нам… Словом, кем-то там завещанным. Если завещанным вообще.

Третья и того упала куда лучше двух предыдущих. И выпив её мы сразу же вспомнили, что третья вроде бы как за любовь и за дам, которые здесь не присутствовали, но были в наших сердцах и где-то там ещё… Вспомнили, рассмеялись, произнесли тост задним числом, запив его четвертой, и разговор тут же заладился. Как оказалось, на пьяную голову «дам легкой доступности» у нас на районе вдруг прибавилось, причем, в разы. А могло ли быть иначе, если поделиться сплетней тут же становилось нормой, а любой домысел или «а вот кто-то говорил, что…» сразу же становился непреложной истиной?! Собирая и распространяя сплетни о той или иной особе противоположного пола, мы все вдруг прозревали познаниям каждого говорившего, и тому, что о той или иной особе говорится и во что она, как говорил «друг моего друга, узнав от её подруги», она может, умеет и на что согласно, но, увы, вот как-то о ключах и подходах, дабы получить все это доступное и желанное сейчас и задаром, ни кто не распространялся. Конструкции примерно такого характера начинали превалировать в нашей беседе, где начало и окончание фразы легко могли не вязаться меж собой, а в её середине и вовсе речь шла о чем-то третьем.

Что же до ключей и подходов ко всем этим «доступным», то эту тему мы не подымали, будучи уверенными, что коли сложится, подвернется, то каждый из нас и ключи подберет, и подход сам собой прорисуется. Словом, выпили, закусили, а ветер терзал нас, наши легкие куртки, наши души и наши волосы. Хотелось пить и не хотелось пить бурый самогон. Но мы вновь выпили, впадая в то состояние, когда говорить становится горазд каждый, а вот усваивает сказанное не способен уже ни кто, даже тот, кто произносил речь.

Жека присел под дерево и был готов тут же заснуть чего мы, естественно, позволить ему не могли. И не позволили: «Замерзнет!» – единогласно вынесли вердикт мы. И быстро собрав все то, что осталось от пиршества, захватив вторую литру с собой, вдруг кто-то предложил перебраться в места более теплые. Скорее всего, это был Виталик, тот самый Виталик! Обладатель мотоцикла Восход и водивший знакомства едва ли не со всеми механиками в окрестных гаражах. И были те механики мастера на все руки, перемазанные с сажу, копоть, масло и солидол едва ли не до самых кончиков волос, но встречались среди них и просто уникалы, обитавшие в своих гаражах, перебирая горы металлического хлама и в алкогольном бреду создавая то шедевры, а то и просто нечто невразумительное.