– Мы, пани Полонская, решили с Ниной венчаться, – продолжал гость.

Хозяйка чуть не уронила драгоценный подарок.

– Цо?!

– Венчаться будем. Ксендз уже объявил две заповеди[3]. Третья будет, как только вернусь в Пылков.

– Нина берет в костеле шлюб!

Эта новость была для пани Полонской равносильна второму пришествию Христа. Нина была «большевичка» и в Бога не верила, хотя к вере своей хозяйки относилась с уважением. По святым дням она не работала («писанину» набожная католичка не считала делом). Бывая в костеле, пани Полонская молилась долго и усердно, зная, что по возвращении ее ждет хорошее угощение, которое продолжит божий праздник и превратит его в мирской. Но при всем том сходить в костел, хоть разочек, Нина отказывалась.

– На заповеди я подал без Нины, – уточнил гость. – Так что не знаю, согласится ли она пойти в костел.

Старушка все это перетолковала на свой лад: «Любятся! Вот и не хотят обижать друг друга, уступают». Натешившись вдосталь подарком, она бережно повесила его в ветхий шкаф.

– А где же Нина? Почему она не приехала?

– Сейчас, сейчас, пани Полонская, все объясню, – успокоил ее гость.

Он ловко раскупорил бутылку вина, открыл банку сардин и вынул из бумаги нарезанную колбасу.

– Прошу пани Полонскую поджарить чуть-чуть эту колбаску Мы с вами выпьем по рюмочке хорошего вина. Я сегодня очень счастливый. Ниночка наконец согласилась выйти за меня замуж. Сейчас она в Пылкове. Я привез вам от нее письмо.

Старушка взяла колбасу и, направляясь в кухню, заметила, как гость, аккуратно смахнув со стола в руку сургуч, облетевший с бутылки, сунул его в карман пиджака.

«Какой чистоплотный мужчина, – думала она, возясь около плиты. – Дай Бог Ниночке счастья за ним. Хороший человек, сразу видно по обхождению».

Вскоре зарумянившаяся колбаса стояла на столе. Пани Полонская чинно восседала в своем старом кресле, с одобрением поглядывая на гостя, который разливал вино.

– Пейте, пани Полонская, – пододвинул он ей рюмку. – За наше с Ниночкой счастье.

Порозовевшая от избытка чувств Полонская отпила глоток. Гость налил еще:

– Кушайте, пани Полонская, кушайте.

– Прошу пана Яна, пусть он сам кушает. Я-то дома, а пан Ян с дороги и проголодался.

Пан Ян достал из кармана конверт:

– Вот вам письмо от Ниночки.

Полонская развернула сложенный вчетверо листок. Ян предупредительно подал ей очки. Надев их, пани Полонская, к величайшему своему сожалению, убедилась, что записка написана по-русски.

– Переведите мне, пан Ян, что тут написано, – она передала ему листок.

Гость охотно исполнил ее просьбу:

«Простите меня, пани Полонская. Уезжая, я постеснялась сказать вам, что выхожу замуж за Яна. Вы его знаете. Он был у меня однажды. Мы очень любим друг друга. Я к вам вернусь, наверное, недели через две. А пока у меня есть свободное время, хочу позаниматься. Отдайте Яну все мои книжки и тетради. Еще раз извините меня за то, что не приехала за ними сама. Они тяжелые, пусть он за женой поухаживает…

Целую вас, Нина».

У Полонской выступили на глазах непрошеные слезы. Как это похоже на Нину. Неделя до свадьбы, только бы и любиться, а она хочет «позаниматься».

Гость вдруг спохватился, вспомнив, что ему еще надо зайти в одно место, а потом купить билет на обратный поезд.

– Давайте, пани Полонская, сложим быстренько все книжки в чемодан.

На минуту у старушки вспыхнуло неясное подозрение. И попроси гость Нинино пальто или платье, она бы не дала. А бумаги… «Нина и сама как-то сжигала их. Да и Ян теперь ее муж. Он настоящий, благородный мужчина». Хозяйка вспомнила подарок, письмо, и сомнения ее рассеялись. Она вздохнула и стала помогать упаковывать книги и тетради. Быстро опустела маленькая этажерочка. Ян удовлетворенно потер руки: