– Не стоило нам стрелять, не стоило. Можно было поступить иначе, но не так… – удручённо произнёс Тимур.

– Тимур, – обратился к нему Алексей. – И как же нам стоило поступить, как ты думаешь, а?

– Надо было отпустить их, тогда бы никто не пострадал, а смотритель остался жив.

– Да? Ты в этом уверен?! Отпусти мы их, начался бы ещё больший хаос, чем при перестрелке, ещё большая паника! Каждый второй захотел бы выйти из бункера с костюмом или без. Работа всего убежища была бы парализована, тут бы всё на хер встало! Это был уже вопрос выживаемости: пусть уж лучше сдохнет несколько человек, чем умрут все! Ты понял это?

– Я?

– Да, ты-ты! Отвечай!

– Я… понял.

– Чтобы я больше не слышал ни от кого таких тупых высказываний! Своё мнение можете засунуть себе в жопу. Надеюсь, это все поняли, а если кто-то нет, тогда мы побеседуем индивидуально после собрания.

Все молчали. В словах начальника была рациональность. Но я не мог с ним согласиться, ненависть во мне говорила о том, что всё равно нельзя было так поступать. Мы же не роботы, а люди!

– Теперь о главном, – продолжал Алексей. – Тянуть больше нельзя. У народа паника. Надо подготовить экспедицию. Перед этим хочу сказать, что о выходных можете забыть. Теперь нам не хватает людей. Смены будут по восемь часов, на некоторых менее значимых объектах будем дежурить по одному. Я перепишу график завтра. На поверхность пойдёт трое человек. Отправлять туда простых рабочих не имеет никакого смысла. Если снаружи полно мародёров и рейдеров, то наших работяг сразу же грохнут. Нужны разведчики, которые с оружием на «ты», то есть мы – люди из охраны. Каждому помимо костюма химзащиты, будет выдан автомат и два полных магазина, в дополнение полностью заряженный пистолет. Кроме этого, две литровые бутылки воды на человека и по четыре банки консервов на случай непредвиденных обстоятельств, перекусите, если придётся задержаться. На поверхности не разделяться, держаться вместе, что бы не произошло! На всю команду только один дозиметр и одна аптечка. Я покинуть убежище не могу, поскольку теперь всё управление на мне. Добровольцами будете вы. Я не хочу лишней демагогии. Всё решится жребием.

Алексей взял со стола зимнюю шапку.

– В этой шапке талоны. Я подойду к каждому из вас. Не глядя вы просовываете руку и вытягиваете по одному талону. Тот, кто вытянет зелёный – остаётся в бункере. Тот же, кто вытянет красный, будет готовиться к выходу на поверхность. Талоны можете оставить себе. Всё по справедливости. Никаких добровольцев, никаких возражений. Все взрослые люди, пусть жребий определит троих человек, в руках которых будет судьба нашей колонии.

Разные эмоции одна за другой волнами накатывали на меня. Сердце снова бешено застучало. Если жребий укажет на меня? Хорошо это или плохо?! Я наконец-то выберусь на поверхность. Но как же Зоя?! Нет, в таком случае я не хочу оставлять её здесь одну. Теперь, когда смотритель был мёртв, Алексей мог сделать с ней всё, что угодно! А я был уверен, нет, я знал, что он злопамятный. Только бы не красный, только бы не красный! Пожалуйста, только не красный! Я должен был остаться в бункере, чтобы защитить Зою! Вытянув руку из шапки, я покосился и между указательным и большим пальцем увидел талон… зелёного цвета. Не знаю, что бы я делал, если бы всё сложилось иначе.

Оставалось ещё пять человек, но не было нужды продолжать. Все три красных талона уже были вытянуты. Жребий пал на Толика, Андрея и Руслана. Все трое были довольно крепкими мужчинами под сорок лет. Думаю, что на них можно было положиться.

– У нас осталось незавершённое дело, – обратился к нам Алексей. – Я понимаю, что кому-то из вас будет тяжело сжигать трупы бывших коллег, для кого-то, может быть, не просто коллег, а друзей. Да и к Андрею Петровичу каждый из нас относился с уважением… но ничего не поделаешь. Похоронить их негде, оставить просто так мы всё не можем. Нет нужды повторный раз тянуть жребий. Толя, Андрей, Руслан, вы остаётесь со мной. Будем сжигать тела. Миша, ты проследи, чтобы на их объектах ночью был минимум один человек. Остальные расходитесь по своим местам. Все вопросы потом, день был трудный. У меня нет желания разговаривать с каждым отдельно.