Костя открыл первую бутылку – ту самую, что мы купили в лавке. Жека тем временем принялся осматривать стол и потирать руки.

– Та-а-а-к, что тут у нас? Консервы: тушёнка, сгущёнка, так, это что… бычки, килька, фасоль, кукуруза – настоящий консервный рай просто!

– Так, персики с ананасами мои! – заявила, Зоя, указав на две банки с консервированными фруктами.

– С чего это? – возразил Жека. – Тут всё общее.

– С того, что тут всего их по одной банке. Считайте это «спасибо» за танец.

– Колян, а чего фруктов по одной банке только?

– Да прекратите вы уже, тут всем хватит по чуть-чуть. Дорогие они, по три жёлтых талона за персики и ананасы.

– Да мы шутим, Колян, не сердись, – успокоил Жека.

– Женя, ты вон, всем жаловался, что тебе курицы мало перепадает, так что вот, – Костя достал из рюкзака целую курицу и несколько варёных куриных яиц.

– О-о-о, ну всё, гуляем! – довольный Жека стукнул кулаком по столу.

На разливе был Костя. Мы ещё даже не начинали, но мне казалось, словно мы уже выпили. Попав сюда в тот страшный день, я и подумать не мог, что у меня появятся новые друзья, что я смогу здесь как-то выжить… но оказалось всё иначе. Я чувствовал, как слёзы подступали к глазам, но изо всех сил держался, мне не хотелось, чтобы друзья видели мою реакцию и неправильно всё это восприняли. Эти люди теперь были самыми важными людьми в моей жизни. Я был не одинок, мне хотелось обнять каждого из них.

– Колян, чего завис? – сказал Жека, вернув меня в чувство. – Налито у всех уже!

– Ну что, кто первый тост скажет? – спросил Костя.

– Вон, пусть дама говорит, она у нас тут всего одна, так что первое слово даме, – ответил Жека.

– Это ты тут где даму увидел? – спросила Зоя.

– Перед собой.

– А-а-а, понятно, а то я уж подумала, что ты про Костю так говоришь.

– Да нет, всё-таки не про него.

– Да идите вы в жопу, – возмутился Костя.

– Ладно-ладно, я скажу, – Зоя встала с кровати со стаканом в руке и начала произносить первый тост. – Дорогой Колян…

Откуда-то из-за стены стали доноситься крики.

– Ну вот, все мысли растеряла.

Мы посмеялись над всей нелепостью ситуации. Тогда мне даже показалось, что это немного смутило Зою, но она быстро нашла что сказать.

– Дорогой Колян, в общем, с праздником тебя! Эти стоны из-за стены в твою честь! Расти большой, не болей и не тупи!

– С праздником, Колян, – подхватил Жека.

– Ну, будем, – сказал Костя и стал со всеми чокаться.

Рутинная работа в убежище и повседневные дела размывали время. Лишь редкие посиделки с друзьями были чем-то запоминающимся. Чем дальше, тем сложнее – это ощущал каждый из нас. Некоторых товаров, особенно таких как средства гигиены, становилось всё меньше, цены на них росли, а зарплаты нет. Всё совсем как до войны. Иногда приходилось отказывать себе в приятных мелочах. Тяжелее всего было женщинам. Комнаты уединений всё так же пользовались спросом, даже если от немытого партнёра воняло, люди всё равно не могли усмирить свои инстинкты. Я и другие ребята из охраны всё чаще ловили парочек за занятием сексом в не отведённых для этого местах. Кого-то из нарушителей штрафовали, кого-то Иванцовский лишал части недельного пайка. Я не мог сказать, правильно ли он поступал, но я верил, что для сохранения порядка нужна была железная дисциплина и если есть правила, то нужно их соблюдать. Новый год подкрался незаметно. Было тридцать первое декабря две тысячи тридцатого года, девять часов вечера. Мы с Костей дежурили у входа в помещение с дизель-генераторами. Уже успев принять смену и сделать обход помещения, просто сидели на небольшой деревянной скамеечке у двери и болтали. Вообще, в ту ночь со мной должен был дежурить Юра, но они с Костей решили поменяться. Юре хотелось отпраздновать Новый год с остальными, а Костя не хотел заступать на смену в восемь утра первого января. Разговоры, как и обычно, были обо всём и одновременно ни о чём: о жизни до войны, о мечтах, о сиюминутных желаниях, о страхе, о том, что нам когда-нибудь придётся выйти из этого бункера. Помимо этого, в нас стали прорастать зёрна сомнения. Цены на некоторые товары поднялись, продуктов не становилось больше, но смотритель ни о чём подобном не говорил на собраниях, предпочитал не касаться этой темы, уходя от ответов.