– Коля, привет… не спится же тебе, – лениво зевнул он.

Жека – бывший айтишник из МВД, успевший там проработать всего пару лет. Всем своим видом он больше походил на программиста из фильмов девяностых: два зуба на верхней челюсти выступали вперёд, на носу чуть сползшие очки, а длинные светлые волосы подвязаны в косичку. Мытьё головы в убежище было хлопотным делом, поэтому здесь многие заплетали свои волосы в косы, хвостики или дреды, чтобы реже мыть голову. Те, кому повезло больше, стриглись машинкой чуть ли не под ноль. Я не мог позволить себе приобрести машинку для стрижки аж за три красных талона – это была непозволительная роскошь. На собраниях уже неоднократно поднимали вопрос о том, чтобы открыть хоть какое-то подобие парикмахерской, где люди могли бы стричься за зелёные или жёлтые талоны. Иванцовский обещал подумать над этим, но пока так ничего и не надумал.

Боря и Стас – двое из охраны, видимо дремавшие на диванчике до моего появления, потирая глаза, взглянули на меня.

– Колян, ты чего так рано припёрся? – спросил Боря.

– Да мне не спится что-то. Что у вас тут, всё нормально?

– Да, всё путём, – ответил Стас.

Боря встал с дивана, потянулся, похрустел позвонком, протяжно зевнув, сказал:

– Ну что, мы тогда пойдём?

– Да, конечно, идите, – ответил я.

– А сегодня с тобой кто заступает? – поинтересовался Стас.

– Вроде бы Зоя должна.

– Везунчик, со мной её редко ставят.

– Ну, бывай, спокойной смены, – Боря похлопал меня по плечу и вышел из комнаты.

Стас, вяло покачиваясь, побрёл вслед за ним.

– Эх, Зоя, да не в мою смену… уходить уже через час, – тоскливо произнёс Жека.

– И ты туда же?

– Ну а что, дежурить с ней одно удовольствие. Общительная и такая… такая сочная. Грудь на вид двушечка, хотя не уверен, увидеть бы без формы…

– Жек, перестань.

– Эти две плетёные косы…

– Прекрати, ну…

– И форма так ей идёт, хорошо прям сидит.

– Да закройся ты уже!

– Свят-свят, reset. Ты чего, Колян? У тебя что, встал уже от одной только мысли?

– Ну и дурень же ты, Жек, – вздохнув, я уселся на диван. – Зоя наш друг, она же пацанка.

Жека развернул стул, закинул ногу на ногу и продолжил свои рассуждения.

– Вот именно, Колян, пацанка. А такие всегда были самыми вкусными, самыми желанными. С ними и общаться интересно, и в постели они огонь.

– Услышала бы это Зоя, стукнула бы тебя хорошенько.

– Мал ты ещё, Коля, мал. Ничего не понимаешь. Сколько там тебе, семнадцать только?

– Уже восемнадцать скоро.

– Ну вот, твои ли годы. До такой, как Зоя, тебе ещё дорасти надо.

– Ты так рассуждаешь, словно тебе лет сорок.

– Да нет, просто объяснить тебе пытаюсь. Мне двадцать пять, и до войны я что-то да понимал в женщинах, разбирался.

– Зоя – охранник, как и я. Это она со мной, тобой и Костяном дружелюбна, потому что мы друзья, а с остальными, сам прекрасно знаешь, как она себя ведёт.

– Ну да, тем не менее, женщина самый сок. Вроде бы моя ровесница, да?

– Да, по-моему, ей тоже двадцать пять.

– А как там вторая, которая с вами, короткостриженая, всё имя её забываю.

– Таня, что ли?

– Ага, она! Тоже вроде ничего. Волосы на голове ей бы подлиннее.

– Да ей так удобно просто, чтобы голову под холодной водой реже мыть. Её Алексей машинкой бреет под двоечку или троечку.

– Ей в принципе идёт. Сколько ей?

– Я уж и не вспомню, нам возраст говорили, когда знакомили всех, вроде бы двадцать семь.

– Эх, её бы я тоже оприходовал.

– Жек, ты коня своего придержи. Таня вроде с Алексеем спит, и ещё с кем-то из охраны.

– Ты серьёзно, что ли?!

– Лично не видел, но слухи ходят.

– Тьфу, вот шалава.

– Жека, сходи уже подрочи да успокойся.

– Нет, ну я серьёзно. А ты что, не хотел бы Зою или Таню… или лучше обеих сразу?