- Думай, как хочешь, - Олеся равнодушно пожимает плечами. - Но тебе придется подвинуться, дорогая. Твое время прошло. Скажи спасибо, что у вас был этот год. Теперь у Игоря появится новый ребенок. И… новая жена.
- Вы… Вы что, обсуждали это? - внутри все обмирает от ее заявления. Как же так?
Ведь мы совсем недавно планировали отметить первый день рождения дочки после возвращения из санатория. Да, с запозданием, но тогда мы сможем собрать всех родственников, у Игоря опять же не работе будет попроще с загрузкой.
А он, получается, планировал нас бросить?
Морозова лишь многозначительно ухмыляется.
- Советую начать паковать вещи. Ты все равно уезжаешь. Так что как раз будет время успокоиться и подумать, как дружить со мной. Если, конечно, ты не хочешь в итоге остаться совсем без всего.
- Да ты… Ты…
- Я - мать его сына, - надменно заявляет Олеся. - И Игорь будет на моей стороне.
Я настолько разбита новостью, что просто нет слов. Сижу, молча смотрю на нее и пытаюсь понять - как я могла так ошибиться в человеке? Как?!
Олеся же между тем словно ни в чем ни бывало убирает снимок и заключение врача в конверт, прячет тот в сумку и встает из-за стола.
- И кстати чай у тебя просто помои. Давно хотела тебе это сказать, - бросает она напоследок, а затем уходит.
Я же сижу униженная и растоптанная. Смотрю в одну точку и ничего не вижу. Все расплывается из-за слез.
- Ма! - возмущается дочь на то, что я не обращаю на нее внимания.
Перевожу на нее взгляд, и в груди становится так больно - за себя, за нее, сладкую булочку, которая теперь, получается, окажется за бортом отцовской любви.
Неужели ему так важен пол ребенка, что он готов предать нас?
Стискиваю зубы, чтобы не разреветься в голос.
В этот момент моя жизнь в руинах. Все, что мы строили, оказалось просто замком на песке.
Перебираю в памяти все события и не понимаю - как? Как Олеся могла оказаться такой лживой и двуличной?!
Я же доверяла ей, делилась всеми волнениями и переживаниями. Я же считала ее почти сестрой! И перед мамой, которая меня предостерегала, всегда защищала. А выходит, мама-то была права!
Господи, но ведь Олеся и правда спасла нас. Неужели это вот такая плата за то, что она для нас сделала?
- Ма! Маааа! - хнычет дочь. Ей хочется внимания, а у меня сейчас совершенно нет сил ни на что. Мне бы собрать себя хоть ненадолго.
Вот только как? Как это сделать, когда тебе в сердце воткнули нож два самых близких человека, да ее и провернули для надежности пару раз.
Полдня проходит как в тумане. Я даже не запоминаю, что делаю - какие-то механические действия - покормить, поиграть, уложить спать. Погулять…
Ступор заканчивается, только когда вижу в окно, как через ворота заезжает машина мужа.
Впервые во мне зажигается надежда - а что если Олеся соврала? Ведь такое может быть! Не знаю, зачем, не знаю - почему. Но она же могла! Могла соврать!
Я вспыхиваю этой самой надеждой, выхожу встречать мужа с дочкой на руках. Тот улыбается, снимает пальто и, подойдя, чмокает в щеку сначала ее, потом меня.
- Привет, красавицы! Приехал как смог. Соскучился дико! Ты вещи уже собрала?
- Пока нет, - отвечаю, а у самой внутри все сворачивается.
- Ира, - с укором произносит Игорь, - опять полночи будешь носится. Неужели времени не хватило? Завтра нужно выехать рано утром.
- Олеся заезжала, - отвечаю и внимательно слежу за реакцией. Но Игорь лишь кивает. Как обычно.
- Сказала, что она беременна.
Тут он замирает. Всего на долю секунды, но я успеваю поймать эту заминку.
- Надо же, - хмыкает. - Ну, передавай ей поздравления.
- А тебе? Тебе их тоже передать? - спрашиваю, пока внутри разливается едкая горечь. Предчувствие, что вот-вот мой мир окончательно рухнет, накрывает так, что я захлебываюсь этой болью.