На новом теле медальон бы просто не прижился. Вместе с Крылатым уходили и его крылья. Никому бы и в голову не пришло глумиться над телом, разъединить же медальон с живым еще человеком, вырвать с корнем из него таинственную силу… О таком Алиса даже не слышала. Медальон, горячий, трепещущий, как маленький зверек, прятался между ее ключиц. Девушка сжала его в ладони, натягивая тонкие корешки, идущие от кусочка дерева внутрь тела.

– Мы что-нибудь придумаем, я тебе обещаю, – одними губами прошептала она.

– Ну, теперь-то уж точно конец, парень, – чуть слышно рычал Томас, стискивая в руке медальон.

Пальцами он чувствовал, как истончилась деревянная пластинка, каким слабым теплом медальон пытается ободрить его. Слишком много сил потратили они на бессмысленный рывок по пустыне. И куда в итоге попали? В тесную клетку, на суд варваров. Ладно бы только он, его место в преисподней давно пустует, но он подвел Алису, эту глупую, несмышленую, уверенную в своей избранности девчонку.

Томас подавил в себе вой. Сдержал желание вскочить, биться кулаками о железные прутья, плеваться и рычать на пленителей; ему хотелось вырваться из клетки, вцепиться в лицо охранника и выколоть ему глаза. Но все это лишь напугает девчонку. Ради нее он должен был оставаться спокойным, делать вид, что покорился судьбе, чтобы сердечко Алисы окутала успокоительная пелена смирения.

«Что же делать? Что же делать?» – Мысли метались в маленькой рыжей голове, пока Чарли прятался в тени за пределами круга света от костра.

Он знал, что человеческий детеныш где-то тут, совсем рядом, чувствовал отчаяние и страх. И ощущал еще кого-то, чья глухая ярость пугала лиса. Но главный враг был иной: тупой и сонный, похотливый, сильный, сжимающий в потной руке ключи от клетки. Как выкрасть тяжелую связку, дотащить ее до Алисы и не разбудить злобного стражника, если ты крошечная хромая лиса? Чарли даже завыл от бессилия.

«Цапни его, просто укуси, маленький мой воин, – произнес внутри головы особенный, мягкий голос поющего. – Но главное – до крови. Сделай так, чтобы его кровь пролилась. И беги изо всех сил к крылатой девочке, потому что, если воин тебя поймает, я не сумею помочь».

Горькая печаль неназванного накрыла волной Чарли, но для сочувствия у него не было времени. Если к костру подойдет еще один полуголый воин, даже всего один, то шанса спасти девочку не останется. Лис выскочил из тени и бесшумно ринулся к спящему охраннику.

Груху снилась молодая пленница. Она терлась об него горячим телом, постанывая в его сильных руках. Вот он впился в ее нежную шейку губами, вот укусил до крови и начал пить ее, словно из кубка. А она знай подставляла под его укусы юное тельце и стонала так сладко. Грух крутил ее в лапищах, тискал и мял, наслаждаясь ее болью и желанием, отражавшимися на юном личике. Пленница изогнулась дугой, припала к широкой груди воина, покрывая поцелуями узоры на его коже, а потом медленно охватила своими горячими губами палец на его руке, лаская язычком, покусывая острыми зубками. Грух возбужденно зарычал, еще секунда – и он повалит ее на песок, прижмет своим телом грубо, животно…

Острая боль пронзила его руку и вырвала из томительного сна. Пленница, которая мгновение назад постанывала, сидя на нем, вцепилась зубами ему в палец, силясь вырвать кусок плоти, пролить кровь. Его кровь воина! Грух взревел, поднимаясь на ноги, и сбросил плутовку с себя. Кровь теплой струйкой потекла вниз по руке. Ярость тяжелой волной захлестнула голову, в глазах потемнело. Девку следовало убить прямо сейчас, не дожидаясь отряда и суда. Она пролила его кровь! А кровь проливается только за кровь.