– Давайте поговорим о Вас, о Вашем образовании, опыте работы, о том, чем Вы можете быть полезны и интересны в этой организации, – официально, но доброжелательно начала Никитина.

Она смотрела в его глаза, темно-карие. Почему-то подумалось, что они похожи на ягоды черешни, которую Лиза очень любила: блестящие, огромные, темные. Ей показалось, что она подметила в них какую-то опаску и настороженность.

«Запуганный какой-то мальчуган, – отметила она про себя, – но очень располагающий к общению».

– Что о нем сказать? Он неплохо умеет общаться с людьми, – подводя итог мысленно пересмотренному видео того интервью, сказала Лиза подруге. – Выглядит спокойным и уверенным в себе.

– И это все, что ты можешь сказать о мужчине, с которым не прочь заняться сексом?

– А еще он бесконечно обаятельный, – добавила Лиза.

– Та-ак, – протянула Василиса. – Это уже кое-что. Откуда он? Где работал?

– Полный набор для романтической мелодрамы: мальчик из далекого сибирского поселка, не помню, конечно, как называется. Закончил там школу с золотой медалью, работал ди-джеем на местной радиостанции, даже хотел поступать в театральный.

– Это он тебе все на собеседовании выложил?

– Нет, конечно. Эти сведения до меня только спустя несколько месяцев добрались, когда я увидела, что все мои девчонки обмирают, глядя как он прохаживается по офису. Весь такой вальяжный, улыбающийся, всегда с шутками и анекдотами – все мои красотки про работу разом позабывали. Тогда я вызвала к себе кадровичку, чтобы никто ничего не заподозрил, попросила принести личные дела всех руководителей отделов и засела за изучение одного единственного, которое интересовало меня в тот момент.

– Представляю себе, что это за фрукт. Ну, а тебя-то как угораздило на него запасть? У тебя вроде все складывается благополучно с твоим Александром Сергеевичем. Или решила поменять одного пятидесятилетнего на двоих по двадцать пять?

– Ну, Сашке всего тридцать пять, через пару месяцев будет тридцать шесть, для начала, – уточнила Лиза, – а потом… Знаешь, с Сашкой у меня никогда душа не пела. Несмотря на столько лет супружеской жизни…

– А с этим сибирским самородком заголосила да в пляс пошла?

– Ты не поверишь, но иногда мне кажется, что мы с ним знакомы целую вечность: мы смеемся одним и тем же шуткам, поем одни и те же песни.

– Так я и знала, значит, все-таки поете, – шутливо заключила Василиса.

– Я только хотела сказать, что у нас много общего.

– Это хорошо, я что против, что ли? Только, если у Вас столько всего общего, что же вы притормозили-то перед самым главным? Когда постель-то станет общей? А у него-то баба есть? – с сочувствием в голосе поинтересовалась Вася.

– Нет, никого у него нет, – ответила Елизавета. – Нет, то есть, я предполагаю, что в тридцать лет не занимаются онанизмом, это было бы уже слишком. Конечно, есть кто-нибудь для снятия стресса и других отрицательных эмоций, но душевной близости у него ни с кем нет. Это совершенно очевидно.

– И что ты здесь сидишь и болтаешь со мной? Пора что-то делать.

– Васька, ты шутишь? – захохотала Елизавета. – Это действительно смешно.

– Ни капли. Время-то не ждет, подруга.

Сбрось обузу корысти, тщеславия гнет,

Злом опутанный, вырвись их этих тенет.

Пей вино и расчесывай локоны милой:

День пройдет незаметно – и жизнь промелькнет.

Омар Хайям «Рубаи»

– Ну, так и вот, – Артем снял очки и потер глаза, – я на выходные, будучи в увеселительных заведениях…

– Оч-чень интересно, продолжай, – проговорил Славик Козлов, не отрываясь от компьютера.

Утро понедельника в офисе компании было всегда одинаковым: кто-то был свежим и отдохнувшим, а кому-то было о чем рассказать. Некоторые, провалявшись все выходные на диванах, лениво проверяли почту, заглядывали в ежедневники, другие потирали слипающиеся от недосыпа глаза.