Больно. Все считают его бессердечным, злым, холодным, угрюмым, жестким. Все. Обидно и больно. Теперь еще и Логрен будет досаждать.

– Кругом одни девки!

– Да, а некоторым это нравится…

Кира резко обернулся:

– Лиз? Черт возьми, что ты здесь забыла? Неужели меня нигде, и никто не оставит в покое?!

Она ухмыльнулась:

– Прости, но видно тебе придется смириться с моими чувствами! Запомни, что я всегда тебя смогу отыскать…

– А ты можешь что-то чувствовать? – Кира вскинул бровь.

Элиза кивнула. Все-таки он неприступен.

Они сидели в этом холоде, когда Маккой старательно намекала Ван– Брауну о том, что было бы не плохо, если бы Кира удосужился одолжить несчастной девушке плащ. Но Ван-Браун был холоден, холоден подобно льду в Антарктиде, айсбергу в океане.

Пришел момент, когда Кира отчетливо вспомнил свою историю. Воспоминания, что прежде не давали ему покоя. То, что сделало его таким. Но воспоминания на то и воспоминания, чтобы предстать в сознании мучительной картиной, а потом снова никнуть в подсознание.

– Кира, ответь, ты так и собираешься тут сидеть? – Лиз резко поднялась на ноги. – Почему ты не говоришь со мной? – она высокомерно вскинула подбородок. – Это все Логрен, да? Она уже успела захватить себе то, что по праву принадлежит мне?! И ты специально подговорил Судью, чтобы вас поставили вместе, точно? Так вот, Кира, знай, что я не отступлюсь и Эл получит за воровство, поверь мне на слово, в противном случае, я докажу это на деле и тогда мне ничто не сможет помешать!

Элиза Маргарет расправила складки своего светлого костюма и удалилась, проклиная Элеонору всем, чем только можно.

Когда девушка удалилась, Кира тихо прошептал:

– Дурочка ты, Лиз, дурочка… да только ты все равно останешься никем.

* * *

– Ты сошла с ума?! Зачем ты так сказала! Лиз, пойми, что надо было быть более мягкой. Ты слишком любишь себя! удивительно, что Кире достался кусок сердца даже с песчинку! – качала головой подруга Элизы. – Как так можно! Я же специально выискивала о вкусах Киры, а ты все делаешь во вред себе! Теперь ничего не трогай! Оставь на время все как есть…

– Нет, Катрина, нет!.. я расквитаюсь с Логрен, чего бы мне это не стоило!

* * *

Раздался стук в дверь:

– Войдите! – крикнула я, одевая туфли. Наконец-то мама смогла ко мне зайти!

– Прости, Элеонора, могу я с тобой переговорить? – я обернулась на тихий голос, что не мог принадлежать моей матери. Кира! При его виде во мне смешались гнев и смятение.

– Да, – помедлила я. – Но разве не ты, уже как час назад, сбежал от меня, когда я собиралась переговорить с тобой?!

Кира закрыл за собой дверь и, не дожидаясь приглашения, сел на мою кровать. Его холодные глаза ничего не выражали. Хотя, возможно, мне показалось, что там отражалась крупица боли. Заметив, как я вглядываюсь в его глаза, Кира поспешно начал разговор:

– Я хотел бы…

– Элеонора ты…ты…ты заплатишь мне, – резко открыв дверь, в комнату ввалилась Лиз.

– За что? Лиз, в чем я перед тобой провинилась?

– Воровка, – сказала только Элиза, перед тем, как отвесить мне оплеуху и выскочить обратно за дверь.

– Кира?..

Кира мотнул головой:

– Что? Ты так смотришь, будто это я тебя ударил!

– Хватит! Кира, это же из-за тебя, верно?

– Понимаешь…

– Это был риторический вопрос. Об ответе я и сама догадалась! – произнесла я и зажала себе рот рукой.

– Что случилось?

Я замотала головой. Боже, я сказала как Кристина. Что здесь происходит?

– Уйди, Кира, уйди! Я тебя умоляю!..

Он пожал плечами, будто заранее предусмотрел такой поворот. Хотя, возможно так и было.

* * *

– Судья?..

– Да, Кира, ты можешь идти.

Кира вышел из кабинета, размышляя о словах Кренклоуди. Зачем ему присматривать за Элеонорой сильнее, чем требуется по службе?