Так-то оно и двое избранных, в паре работающих – редкость несусветная. А уж трое в одной связке – такого и старожилы местные не помнили! Однако же – факт. Появилась-таки на Обители подобная бригада.

Третьим, точнее, третьей в нашей связке стала Маша.

Бывшая работница библиотеки, как только увидела сатира, явившегося незваным в её царство книг, так без памяти и влюбилась в него. И, что самое удивительное, смогла она как-то и рогатого привязать к себе. Настолько привязать, что тот и смотреть-то в сторону других девиц перестал. Ну, ладно. Смотреть-то, конечно, не перестал. Но вот действий, порочащих его ранее весьма сомнительную честь, более уже точно никаких не предпринимал.

Как то ни печально, но и век Марии на Земле оказался недолгим. Девушка погибла, пытаясь предупредить нас с сатиром об опасности. Однако, как и я, тоже не ушла навеки в никуда. И её Создатель счёл нужным возродить на Обители и наградить знаком избранных. Мало того. Свой знак Маша так же получила одновременно с сатиром.

Да! Всё правильно! У сатира было теперь целых две татуировки четырехлистного клевера (того самого знака посланников) – на правом и на левом плечах. Только если у меня и Марии были крупные тату самого цветка, то у рогатого оба знака оказались в размерах существенно поменьше, да к тому же ещё и заключённые в замкнутый круг. Означало сие, что сатир не может самостоятельно принимать задания и посещать Землю. Только вместе со своим напарником. Что значит – либо со мной, либо с Машей. Нас с девушкой подобные ограничения не касались, кстати. Мы могли действовать абсолютно независимо друг от друга да, к тому же ещё и обходиться без услуг рогатого. Тем не менее, мы решили по-другому.

Рассуждения наши были просты. Коль судьба связала нас всех троих столь замысловатым образом, то и противиться тому – смысла никакого нет. Будем работать вместе. И адепт такой подход вполне одобрил.

Адепт, кстати, это представитель Создателя на Обители, призванный следить за порядком, наказывать виновных и, что самое главное для меня лично, заниматься наставничеством посланников. Так-то обязанностей у адептов, думается, ещё на порядок больше имелось, да только я в то особо не вникал. Занять подобную вакансию у меня не было ни шансов никаких, ни желания, так чего и запариваться вообще тогда на счёт должностной инструкции этого гуру?

Если вы думаете, что адепт целый день жужжал аки пчёлка, да носился по Обители, требуя безусловного исполнения всеми вместе и каждым в отдельности заповедей Создателя, то глубоко ошибаетесь. Большую часть времени он сидел в своём небольшом домике, утонувшем в облаках на вершине горы, да пил чай. И отлучался, только когда его призывали иерихонские трубы. А случалось это далеко не так уж и часто.

Каждый на Обители знал – исполнение заповедей Создателя священно и не подлежит обсуждению. И каждый местный абориген понимал – скрыть нарушение не удастся. Прямое нарушение. Конечно, если ты ругнулся матерно невзначай или же красоте да мощи, ну, хоть кентавра того же сильно позавидовал, сразу тебе ласты крутить никто не станет. Покаешься потом как-нибудь адепту о том, пожурит он тебя и – ладно. А вот ежели к девице с поцелуями полезешь или, не дай боже, детёныша единорога какого обидишь – немедля трубы иерихонские над тобой завоют. А затем и ставленник Создателя нарисуется. Сядет рядом, посмотрит укоризненно и вежливо так попросит: “Рассказывай”.

Откуда трубы громкоголосые так быстро всё узнавали? Скорее всего, опять без Творца здесь не обошлось. Но в любом случае адепту в его беспрерывном бдении такая помощь была просто неоценима. Всем остальным же периодически появляющийся рёв труб служил предостережением. Серьёзным таким предостережением.