И самое страшное – с них содрали форму!

Для того, кто не жил в Германии, тому не понять, что значит для немца военная форма, дисциплина и порядок.

Это жизнь, которой он живёт. Это краеугольный камень его существования.

А эта скотина Гитлер, когда пролез во власть, вернул это всё немцам. Их военную форму! Этим ничтожно малым, незначительным, но филигранным жестом он завладел их душами.

В 1930 году, когда я сюда приехал, немцы почти все ходили в штатском. Форма была уничтожена.

Придурковатые прусские помещики – юнкера, битые генералы, полковники и майоры, были поголовно переодетые в цивильное, и поэтому выглядели как скрывающиеся в чужой одежде мошенники или простые разорившиеся бюргеры.

От всего воинственного их прежнего вида у них остался один блестящий и надменный монокль в глазу.

Для них это было по настоящему тяжелое испытание!

А тут ещё и их любимы монарх трусливо сбежал! Тот самый кайзер, на которого они… без преувеличения… молились словно Богу.

Немцы были воспитаны с детства в духе подчинения и обожания своего монарха, как в России – Царя-батюшки!

Череда послевоенных невнятных «демократические правительств» никого не могла тут обмануть.

Портреты Вильгельма имелись по прежнему в каждом доме, но теперь не висели на самом видном месте, а были спрятаны.

Но каждый год… в день рождения кайзера… доставались и подальше от посторонних взглядов немцы проливали над ними горькие слезы.

Миллионы немцев отсылали в этот день открытки с поздравлениями в Голландию, в город Дорн, где открыто и скромно жил бежавший туда Вильгельм.

И он… оттуда… неизменно присылал каждому обратно по открытке с благодарностью за поздравления… Правда они были напечатанные на дешёвой бумаге и с одинаковым сухим для всех текстом… Но! За его подписью!

Немцы… привыкшие повиноваться, шагать строем, тянуться и подчиняться, были на распутье…

Они, были предоставленные самим себе, как собака без будки и хозяина… Потерявши «палку», «ошейник» и «цепь», в которые они слепо верили, немцы растерялись до такой степени, что вызывали жалость у некоторых сердобольных людей.

Как будто стадо овец выгнали из тёмного хлева на свободу… без пастуха.

Однако… со временем они стали приходить в себя…

Было открыто сообщение с Миром… Прежде всего с Францией и Англией. Появились туристы…

Немцы из злых волков переоделись в мирные овечьи шкуры.

Постепенно кайзеровский вид граждан послевильгельмовской Германии исчезал.

На его место приходил обычный штатский облик населения Западной Европы.

Как я уже знал, очень сильно по немцам, ударила инфляция в 23‑м году…

По рассказам многочисленных моих собеседников, это была жуткая картина послевоенной экономической катастрофы.

Немецкая марка в те дни скатывалась вниз с молниеносной быстротой.

– Настоящий «блиц-крах» Германии!, – как прокомментировал мне те дни Александр Вертинский, заставший всё это тут.

– Удержать её не могли никакие силы, ни земные, ни небесные, – говорил он.

По его словам, немцы тогда окончательно растерялись… началась паника. Массовые самоубийства охватили Германию.

А ловкачи всякого рода кинулись скупать дома целыми кварталами…

И немцы, как одурманенные, продавали их за ничего уже не стоящие миллионы марок, которые через несколько дней оказывались простыми бумажками.

Огромные универсальные магазины, такие, как «Хофф», например, оказывались вычищенными от товаров за одно утро.

А к вечеру того же дня марка падала вниз так, что то, что было продано магазином за сто марок, нельзя было уже купить и за тысячу.

Пока сознание несчастных немцев переваривало все это, многие нувориши заработали огромные состояния на их беде.