В греческих манускриптах эти двенадцать стихов составляют одно сложное предложение. Слова Павла словно изливаются из его уст непрекращающимся потоком. Создается впечатление, что он не останавливается даже для того, чтобы вздохнуть. Многие комментаторы пытались найти хоть сколько-нибудь подходящие образы, чтобы передать свои впечатления после прочтения этого гимна поклонения. «Мы входим в это послание через величественные врата», – пишет Финдли[25]. Это «золотая цепь» со множеством звеньев[26], «калейдоскоп сверкающих огней и красок»[27]. Уильям Хендриксен уподобляет этот отрывок «снежному кому, мчащемуся с горы и набирающему объем по мере спуска»[28], а Э. К. Симпсон – возможно, менее удачно – «скакуну… летящему с бешеной скоростью»[29]. Более романтично музыкальное сравнение у Джона Маккея: «Это восторженное поклонение сравнимо с увертюрой, содержащей череду тем и мелодий, которые будут звучать в опере»[30]. А Армитаж Робинсон полагает, что этот отрывок «подобен первому полету орла, когда он взлетает и парит, будто решая, какое избрать направление в этой безграничной свободе»[31].

Врата, золотая цепь, калейдоскоп, снежный ком, скакун, оперная увертюра и полет орла – все эти метафоры по-разному описывают впечатление читателей, создаваемое палитрой, динамикой и величием этого предложения.

Весь абзац звучит как победная песнь, славословие или, по определению Павла, «хвалебная песнь». Он начинается со слов благодарности Богу за то, что Он благословил нас всяким мыслимым благословением. Отметим тот факт, что Павел, по-видимому сознательно, упоминает Троицу: благословение коренится в Боге и Отце Господа нашего Иисуса Христа, который также и «наш Отец» (ст. 2); это благословение пребывает в Боге-Сыне – в Христе, благодаря единству с Которым Бог благословляет нас; природа благословения – духовная: всяким духовным благословением (эта фраза вполне может значить: «всяким благословением Святого Духа», Который, как Божественная Личность, способствует нашему пониманию дела Христа). Чарлз Ходж так выразил это: «Эти благословения можно называть духовными не просто потому, что они относятся к душе, но потому, что они исходят от Святого Духа, Чье присутствие и влияние есть великое благословение, приобретенное для нас Христом»[32].

Отчасти именно этот тринитарный взгляд Павла заставляет некоторых исследователей относить этот отрывок к жанру литургии. Это «… великое славословие, – пишет Марк Барт, – сочетание хвалы и молитвы, напоминающее возгласы в еврейских домах и синагогах… Павел мог позаимствовать из живого потока устной, возможно, литургической, христианской традиции»[33]. Другие комментаторы идут дальше и замечают в отрывке сходство с троичной структурой Апостольского и Никейского символов веры – Отец избирает (ст. 4–6), Сын искупляет (ст. 7-12) и Дух запечатляет (ст. 13, 14), а каждая строфа заканчивается рефреном «в похвалу Его славы» (ст. 6, 12, 14). Хотя такой вывод кажется слишком притянутым, чтобы считать его вероятным, все же тринитарное содержание этого абзаца остается очевидным.

Бог-Отец служит источником, или началом, всякого благословения, переживаемого нами. Его главенство определенно подчеркивается: «Он» является подлежащим почти для всех ключевых глаголов-сказуемых в этих стихах. Он «благословил нас» (ст. 3), «избрал нас» (ст. 4), «предопределил усыновить нас» (ст. 5), «облагодатствовал нас» Своей благодатью (ст. 6), даровав ее «в преизбытке» (ст. 8), «открыл нам» Свою волю и цели, которые «прежде положил в Нем… дабы все небесное и земное соединить под главою Христом» (ст. 9, 10); Он – «Совершающий все по изволению воли Своей» (ст. 11). Переходя от глаголов к существительным и используя череду слов, Павел говорит о Божьей любви и благодати, о Его воле, целях и планах. Таким образом, основная мысль всего отрывка заключается в том, что Бог-Отец проявляет к нам Свою любовь и изливает на нас Свою благодать, осуществляя Свой предвечный план.