– Некоторое время – это сколько? – спросила она, пристально разглядывая Евгения. У того вдруг зачесались ладони. Говорят, если правая – то получать денежку, если левая – отдавать. У Филина зачесались обе. Но он сдержался. До пощечины дело не дошло.

В Управлении Матильду было не узнать. Она сидела потупив глаза и сложив красивые узкие ладони на коленях. На прекрасном синем фоне платья они смотрелись очень выигрышно. Может быть, так и было задумано?

– Вы уж извините нас за то, что привезли в Управление, – сказал мягким тихим голосом полковник. – Разве мужчины могут понять женские… Даже не знаю, как и назвать? Причуды, что ли?

Филин кипел от злости. Во-первых, эта чертова секретарша собиралась его надуть. Во-вторых, грозилась вызвать охрану, что бы его обыскать. И теперь сидит, как святая, и вешает лапшу на большие уши начальства! А начальство разводит с нею всякие там шерочки-машерочки, вместо того чтобы проявить характер. Уж он бы поговорил с ней всерьез! Правда, ничего этого нельзя было прочесть на его симпатичном, располагающем лице, – как часто оно вводило в заблуждение свидетелей и подследственных! – Евгений умел сдерживаться.

– А как же так получилось, что папка оказалась пустая? – спросил Розов. – У вас есть свои предположения?

Девушка подняла голову и развела руки.

– Вы по-прежнему грешите на сотрудника, который к вам приходил? – он кивнул на Евгения. – На старшего лейтенанта Филина?

– Наверное, я погорячилась. Это так неожиданно. У нас никогда ничего не пропадало.

– А кроме вас кто еще заходит в архив?

– Никто. – Она задумалась. – Может быть, Фаина? Это женщина, которая иногда меня подменяет. Очень редко. Да, но ключ-то от архива всегда со мной.

– А начальник Управления? – полковник покосился на лежащую перед ним бумажку. – Шаляпин?

Матильда слегка порозовела.

– Он в такие дела не вникает.

– Куда же делось содержимое папки? Кому понадобились эти бумажки? Мы, конечно, проверим все пальчики в архиве…

– Иногда приходят сотрудники за справками о стаже, – сказала Матильда, – но в архив захожу только я. Потом снимаю копии, печатаю справки.

– А в этой папке… В личном деле Бубнова, какие могли быть документы?

– Не знаю. Как и у всех… Копии характеристик, благодарности, приказы о переводе на новые должности. Вы же понимаете… У вас, наверное, так же?

– Кому-то все это понадобилось, – задумчиво произнес полковник. – И неожиданно спросил: – А вы давно в этой конторе… в этом Управлении служите?

– Два года.

– Приличный срок, приличный. Можно во всем разобраться. – Ушан задумчиво смотрел на Матильду. – Автобиографии, наверное, в делах тоже есть?

– Наверное. Но меня про них никто не спрашивал.

Ушан перевел взгляд на притихшего Филина и опять поинтересовался бывшим жильцом сорок первой квартиры:

– А Бубнов разве никакие справки у вас не просил?

Вопрос этот вогнал Матильду в ступор. До сих пор она старалась не смотреть в сторону Филина, а теперь уставилась на него. Словно просила помощи.

– Вы не расслышали вопрос или не поняли меня?

Матильда молчала.

– Ну же, ну! Разродитесь, наконец, милая девушка.

Филин ревниво отметил, что на этот раз секретарша не рассердилась на «милую девушку». «Красивые девушки хорошо знают разницу между полковниками и старшими лейтенантами», – подумал он.

Матильда опустила голову на руки.

Филин подумал: сейчас она заплачет. Не заплачет, а зарыдает. Но девушка тут же подняла голову и в упор уставилась на Ушана. Глаза у нее были сухие и не казались уже Евгению такими черными, как раньше. А губы были так крепко сжаты, что превратились в тонкую линию.

– Никогда Бубнов не просил у меня папку с личным делом. Ни-ко-гда! Все это ерунда! Чей-то навет. И вы ничего не докажете. А мои «пальчики» вы можете найти где угодно! Я же там работаю. Вот и все, что я могу сказать! Все!