– Что, совсем пусто?

– Не, я ж не молода жинка писля венца, тащ командир, кое-что закурковав.

Кок поднял крышку с одной из кастрюль. В ней оказался компот. Адам с изумлением наблюдал, как рука Миколы нырнула в кастрюлю с компотом и выудила пятилитровую пластиковую емкость с синими буквами на белой этикетке. «Чистый ключ» – гласила надпись. Мичман обтер емкость полотенцем и спрятал в духовку.

– Два раза в одну воронку снаряд не попадае, – заявил мичман, уверенный, что больше шмона не будет.

Шмона и впрямь больше не было. После обеда на базе включилась громкая связь. Всех офицеров и мичмана Бойко вызывал командир. Настало время муз.

…В центре покрытого белоснежной скатертью стола стояла одинокая банка с мутной светло-коричневой жидкостью: брагу Микола настаивал на сухофруктах.

Младшие офицеры и начальники служб с трагическими минами заняли каждый свое место. У мичмана Бойко места в кают-компании не было, он стоял наподобие памятника самому себе.

Командир корабля сидел с закрытыми глазами и хранил молчание.

Старпом взял вступительное слово, обрисовал в двух словах ситуацию, осудил поведение мичмана, дискредитирующее звание российского моряка, расставил правильные акценты и обратился к Бойко с простым вопросом:

– Кто просил поставить брагу?

Мичман усиленно засопел носом, веснушки на нелепой физиономии проступили еще отчетливей.

– Так это… – начал Микола, переступив с ноги на ногу.

– Тащкапитан, разрешите обратиться, – поднялся Рудобельский.

Капитан открыл один глаз, потом другой. Кивнул старпому:

– Обращайтесь.

– Это не брага, тащкапитан! – прозвучало в вязкой тишине.

Черный Дэн даже крякнул от такой наглости. В глазах командира мелькнул интерес.

– Ты понюхай, сынок, – с библейским терпением предложил он Рудобельскому.

Адам огляделся в поисках сочувствия и поддержки. Кто-то потянул его за китель, Адам отмахнулся, подался к столу, взял банку. Мутная жидкость качнулась, распространяя недвусмысленный запах.

– Не брага, тащкапитан, – упорствовал Рудобельский.

– А что это, по-твоему? – вмешался старпом.

– Не могу знать!

– А ты попробуй, – предложил не без ехидства Черный Дэн.

Адам в несколько глотков осушил банку и вернул в центр стола.

По кают-компании пронесся коллективный вздох.

– Твою мать! – свистящим шепотом произнес кто-то за спиной Адама.

– Квас, тащкапитан, – доложил подполковник Рудобельский данные органолептической экспертизы.

Все глаза были устремлены на командира.

Старый моряк, медленно закипая, поднялся с места, навис над столом, как туча, и грохнул кулаком по скатерти так, что банка подпрыгнула, покатилась и упала бы, если б ее не подхватил Черный Дэн.

– Ну все, Рудобельский! Счастливая сухопутная жизнь вам обеспечена! Несите сюда ведро воды! И кружку Эсмарха! Сначала я буду вас клизмить, а потом вы под мою диктовку напишите рапорт и положите мне на стол! Сюда! Мне!

Кулак повис в воздухе.

– Есть рапорт, тащкапитан! – козырнул Адам.

В тот же день командир боевой части подполковник Адам Рудобельский оказался подполковником запаса ВМФ и ехал на частнике из бухты в город, к жене Юльке.

…Двор многоквартирного дома, где жила чета Рудобельских, тонул в сугробах и темноте.

– Ни фига не расчищено, фонари не горят, – ворчал хозяин «тойоты».

Свет фар вырвал из темноты снежные Эвереста, водитель, боясь посадить машину в снегу, остановился, не доехав до подъезда.

Адам забрал вещи, расплатился.

– Удачи, командир, с наступающим, – простился повеселевший мужичок, и красные огоньки «тойоты» умчались в ночь.

Адам подхватил сумку, упругим шагом преодолел расстояние до подъезда, набрал кодовый номер.