… Что касается жизни Никола в родительском доме, то с этим появилось у Фрисеро немало новых трудностей. Жить в этом мирном порядочном доме созревшему, темпераментному юноше становилось все трудней. Никола пропадал теперь допоздна неизвестно где, смущал и папу с мамой и даже старую няню беспорядочностью и неразборчивостью своих знакомств. Молодо, зелено, погулять велено. У него были вполне богемные (как и положено молодому красавцу-художнику, да вдобавок аристократу) замашки и привычки.

Эмманюэль и Шарлотта сделали единственное, что было в этой ситуации возможно: они стали выдавать Никола пособие для оплаты его собственного, отдельного жилья. Нетрудно догадаться, что ему требовалось не одно, а много пособий, так что брюссельские адреса его менялись очень часто. Вероятно, к моменту уплаты за квартиру родительское пособие ему удавалось уже благополучно истратить. Так что он находил ночлег у друзей и знакомых, по возможности бесплатно, то в одном, то в другом доме…

Биографы пишут, что он презирал деньги и что заработки его были редкими. Зато регулярными были траты. И вряд ли регулярной учеба. Трудно сказать, сколь усердно посещал все эти экзотические курсы в академии и в школе Сен-Жиль (скажем, курс «композиционно-декоративный с фигурой» или курс рисунка «с фигурой карточной и натуральной» или «с фигурой античной»). Но западные учебные заведения не слишком требовательны и придирчивы, так что Никола даже выигрывал какие-то конкурсы.

Подробнее прочих французских биографов (но тоже, конечно, с пристойной комильфотной осторожностью) изучал и описывал студенческие годы юного Никола добросовестный Лоран Грельсамер из «Монда». Он пишет, что в Академии у Никола была подружка: они вместе ходили на рисунок к ван Хэлену. Ее звали Мадлен Опер (Hаuреrт). Она была на пять лет старше его (так же, как позднее Жанин). До Брюсселя она два года училась в Париже, брала уроки в тамошних «академиях». У нее была комната неподалеку от «брюссельского Монпарнаса», и Никола с регулярностью заявлялся к ней ночью… рисовать. Во всяком случае так она (и с ее слов Л.Грельsамер) об этом рассказывала. Между ними «ничего такого» не было (а что «такое» может случаться с двадцатилетними?), хотя ее домохозяин и она сама (а однажды даже и местная полиция) были смущены неурочностью этих визитов и странным его поведением. Мадлен даже предположила однажды, что он «гей»: придет себе и рисует с ней по ночам, расспрашивает о парижской художественной жизни.

«А что потом? А что потом?» – допытывался русский поэт – шестидесятник. Если верить биографу и молодой даме – потом тоже ничего. Мадлен заметила, что у него было много странностей, которые не слишком заметны были на людях, в веселой компании друзей и знакомых. Думается, что странности его замечали родные, но писать о таком не принято. Самая его тяга к женщинам, которые были старше его, вполне объяснима. В недавно вышедшей в свет монографии о Никола де Стале (солидный труд Жан-Клода Маркаде) высказано предположение, что у художника был «комплекс сиротства». Ему нужна была возлюбленная-мать.

У него было, конечно, немало комплексов, и подробная история его жизни, даже написанная пугливыми французскими биографами, этому предположению никак не противоречит. В книге Грельсамера помещена, между прочим, довольно страшная, как бы "шутливая" (а на самом деле пророчески-суицидальная) фотография из времен веселой брюссельской юности Никола. Биограф рассказывает, что Никола с друзьями (среди которых были бельгийцы, русские, поляки) часто выезжали на прогулки в окрестности Брюсселя, скажем, в лес Суань. На фотографии, помещенной в книге Грельзамера, как раз и запечатлена воскресная проказа в лесу Суань, на железнодорожных путях близ станции Ватермель-Буафор: друзья окружают де Сталя, лежащего на железнодорожных путях. Один из друзей, облаченный в судебную мантию, указует перстом в небо. А Никола де Сталь лежит на шпалах с закрытыми глазами, прижимая к рельсам шею. Думается, что тем из участников «веселого» розыгрыша, кто мог бы предвидеть, что одна из этих репетиций самоубийства закончится успешно, уже тогда стало бы не по себе…