– Ура-а-а! – тихо порадовался я.

Эмоции просто захлёстывали меня: значит, я не ошибся, есть ещё одно умение. А может, и не одно? Осталось понять, что это за умение. И где моё полотенце? Надо бы его вернуть, тут не турецкие или египетские отели.

Что интересно, когда я осваивал эти тела и проводил разные эксперименты на выявление новых способностей, около сотни разных, что в голову пришли, то в числе прочего пытался телепортировать вещи, включая те, что держал в руках, было такое. Но тогда у меня ничего не получилось, несмотря на множество попыток. Что же изменилось сейчас? Достаточно времени прошло, чтобы способности смогли заработать? Поди знай.

А вот куда пропало полотенце, я узнал довольно быстро. Меня разбудил шёпот матери и бабушки младших близнецов. Так вот, бабушка, дремавшая в кресле у кроваток малюток, обнаружила мокрое полотенце, накрывавшее младшего из близнецов. К слову, я только недавно узнал, как их назвали: старший – Александр, младший – Алексей.

– Это что же получается? Я могу перемещать объекты между близнецами? – прошептал я. – Любопытно. А размеры? То, что дальность велика, уже и так понятно, если вспомнить, что малые в столице.

Полотенце вынесли, с интересом его рассматривая. Я наблюдал за этим с помощью старшего из близнецов-малюток, которого разбудили. Пока бабушка его укачивала, я дистанционно разбудил младшего и, чуть поднатужившись, отправил его одеяльце в руки мне, Альфе. Всё оказалось просто, главное – желание и чёткая цель, кому и что перенести. Сложно описать, это надо прочувствовать.

Несколько секунд я изучал небольшое одеяльце (видно, что денег на малюток не жалели), зачем-то понюхал его (пахнет младенцем, что я ещё мог унюхать?) и широко улыбнулся:

– Получилось.

Я тут же отправил обратно одеяльце, кратковременную пропажу которого даже не заметили, и зажёг свечу. Судно не везде имело электричество и лампы. В принципе, в каюте лампочки были, но имелась причина, почему они не работали: динамо-машина разобрана, ремонт на ходу идёт. Так что или светильники, или свечи – вот чем пока пользовались на борту.

Устроившись за столом, я достал из портфеля писчие принадлежности и начал творить – писать четыре письма. Первое, конечно же, Анне. В нём я сообщал, что узнал о рождении малышей, очень им рад и готов помочь материально, содержать их, но с одним условием: никто не должен знать, что дети мои, пусть носят фамилию матери – Смирновы. Мол, у меня образовалось множество влиятельных врагов во дворце императора, могут и им навредить, поэтому Анна и её мать должны отвергать любое предположение о том, что мы родственники.

В конверт я вложил всю наличность, что у меня была из русских денег, пообещав в следующем году выслать ещё. А что, три с половиной тысячи банкнотами – очень неплохая сумма, если не транжирить. То, как письма попали в кроватку малютки, я объяснил тем, что отправил доверенное лицо, он и оставил письма, а заодно глянул на моих сыновей.

Кроме того, в письме Анне я просил её передать незаметно три других письма, причём не сразу, а недели через две: с натяжкой, но можно будет поверить, что они дошли с Дальнего Востока по железной дороге. Передать их нетрудно, и я надеюсь на Анну. Да наймёт уличных мальчишек, они и отнесут. Кстати, конвертов у меня не было, сам клеил их из листов. Четыре и сделал, и, пока они сохли, писал письма.

Одно из писем предназначалось Анне Васильевне. В нём я довольно подробно описывал наши с братом действия на море (тот через письмо передавал привет и наилучшие пожелания) и как меня оболгали, решив арестовать по наущению англичан. Объяснил свою обиду на командование флотом и правителя России за то, что они пошли на поводу у британцев, и своё решение бежать. Конечно, причина, почему я соскочил, довольно зыбкая, но я легко рискну карьерой ради того, чтобы вплотную заняться британцами. Под конец написал, что мы с братом набили немало японских кораблей, дальше Тихоокеанский флот справится сам, а мы умываем руки. Ну и попросил названную матушку поберечься: гнев императора за наш побег из-под ареста может пасть и на неё.