Княгиня Мещерская, урождённая Всеволожская, конечно, тоже сожалела, что её брат Николай Всеволожский, много лет занимавший пост губернатора Твери, уже не занимает его. А поскольку княгиня привыкла говорить прямо, то и в этот раз не изменила себе.

– Мой брат не сам оставил должность, – произнесла она. – Его вынудили уйти. Из-за либеральных взглядов. А он мог бы принести ещё много пользы здешнему краю. Это всё декабрьское восстание! Из-за кучки глупцов с Сенатской площади множество прекрасных людей лишилось своих постов, потому что либерализм больше не в почёте.

Генерал Ветвисторогов, сидевший возле князя, напротив Белобровкиной, подал голос:

– Совсем вы свои нервы не бережёте, княгиня. К чему эти волнения о прошлом? Что свершилось, того не изменить. А то, что брат ваш потерял должность, может, и к лучшему. Иначе он бы вконец разорился, устраивая балы и маскарады для здешнего дворянства. Спору нет – праздники были хороши. Но сколько своих средств ваш братец на них потратил! А теперь поживёт в тишине и спокойствии, литературой займётся. Он ведь давно хотел ею заняться?

– Вы правы, генерал. – Княгиня вздохнула. – Иные губернаторы на своих должностях богатеют день ото дня, потому что воры. А моему брату эта должность не принесла ничего кроме расходов. Посмотрим, кем окажется наш новый губернатор, этот Борисов. – Княгиня обернулась к Рыковой, сидевшей справа от неё: – Анна Львовна, я слышала, что на него эпиграмму сочинили.

Председательница поэтического клуба сразу встрепенулась и позабыла про сырный суп:

– Верно. Мне приносили её список.

– И как?

– Бестактно и грубо.

Ржевский задумался:

– Мадам, простите моё невежество. Но разве эпиграмме присущи такт и вежливость?

Рыкова фыркнула.

– Если вы не понимаете, то я не смогу вам объяснить. Человек, обладающий литературным вкусом, сам чувствует, что уместно, а что нет. Вы, как видно, не чувствуете.

– Как я могу чувствовать, когда не читал! – в своё оправдание ответил Ржевский. – И даже не знаю, что это за сочинитель, который над губернатором насмехается.

Рыкова снисходительно посмотрела на поручика и произнесла:

– Это господин Измайлов Александр Ефимович. Вице-губернатор, хотя формально в должность ещё не вступил.

– А! – протянул поручик, чтобы хоть что-нибудь сказать.

Анна Львовна продолжала:

– Господин Измайлов мнит себя поэтом. Совсем недавно приехал в город и уже успел сочинить несколько эпиграмм. Не только на губернатора, но и вообще на всех, с кем познакомился. – Она ехидно добавила: – Поэтому знакомиться с господином Измайловым никто больше не стремится. Никому не хочется стать героем эпиграммы. Особенно если она дурно написана.

– А что вы мне советуете? – спросил Ржевский. – Читать эти эпиграммы или не читать? Как скажете, так и сделаю.

Рыкова опять посмотрела на поручика снисходительно, но теперь её губы растянулись в довольной улыбке. Власть, как и следовало ожидать, доставляла Анне Львовне удовольствие.

– Конечно, не читать.

– Повинуюсь, – сказал Ржевский.

Рыкова снова улыбнулась и вдруг сообщила:

– Я слышала, Пушкин в городе. Вот один из немногих поэтов нашего времени, который пишет вполне достойно. Но с ним в отличие от этого ужасного Измайлова не познакомиться.

Тасенька, всё это время сидевшая молча, встрепенулась:

– Почему?

Анна Львовна охотно пояснила:

– Пушкин остановился в гостинице, а визитов никому не делает. Если бы он кому-то нанёс визит, я была бы там. – Рыкова тут же смутилась из-за своей откровенности: – Не подумайте, что я способна бегать за молодым человеком, чтобы искать знакомства, но Пушкин…

– Так я же его знаю! – спохватился Ржевский.