– Ну ты, куда вякаешь, свербигузка! – прорычал Филин. – Помалкивай, гляди. А не то кожу с задницы сдеру, будешь знать.

– Да тут, мил человек, не знаешь, что хужей будет. – спокойно возразила Лапшина. – Так что не пужал бы ты меня.

– Во как? Ну как знаешь.

Филин протянул к Серафиме руку, но тут Матвея словно подменили. Всего мгновение назад он вёл себя как послушный телёнок, испуганно что-то мямлил и не смел даже взглянуть на Ваську. Теперь же встал между женой и Филином, при этом сгорбленная спина распрямилась, плечи расправились, и Васька с удивлением обнаружил перед собой не худосочного замухрышку, а богатыря почти в сажень ростом. Да ещё с упрямым решительным взглядом.

– Но-но, не ершись, дура.

Филин с вызывающей усмешкой положил ладонь на сабельный эфес, и Матвей снова отступил. Но в этот раз для того, чтобы взять цеп. Ухватив древко, Лапшин занёс тяжёлое било за спину и чуть поднял над головой, готовый ударить.

– Фух, ты это на кого? – спросил Филин с возмущённым недоумением.

Он всё ещё сжимал саблю и улыбался уверенно и надменно, но побелевшие губы слегка повело вкривь. Оглянувшись, Васька заметил справа Забугу Хапутина, который тоже напружинился всем телом. Слева ещё один долговязый мужик удобнее перехватил вилы.

– Ах вон оно чего… – Филин с лязгом вернул саблю в ножны и выдохнул. – Стало быть, разобраться хочешь? Ну что ж, твоё право, Матвей Мефодич. Токмо гляди – за навет на княжеских людей вира положена. Так что ежели на правеже не докажешь правоту свою… – Васька покачал головой. – Так просто не отделаться, ага. Сам рабом станешь. Да не закупом, а в челядь, без возврату. И батя со старшин слетит, это уж как пить дать. Что тогда с детишками станется, а? Думаешь, кто из них пожалеет? Нет, и не надейся, ага. Так что ты, мужик, подумай хорошенько. Стоит ли за чужих людей всё семейство в опасность ставить? Али лучше мирно всё решить? А?

На мгновение Матвей опять заколебался. Заметив это, Филин уже собирался было надавить ещё, но в это время взгляд Лапшина упал на детвору, что стайкой испуганных воробьев сгрудилась за клуней. При виде чумазой дочурки, в одной рубашонке стоявшей среди таких же малолеток, Матвей вспомнил слова жены и, когда снова посмотрел на Филина, от былых сомнений уже не осталось и следа.

– Нет уж, Василь Филиппыч, нет, мил человек. На правёж пойдём. А там как бог даст.

Васька разочарованно выдохнул, нервно рассмеялся и посмотрел на Акулину. Бледная, растрёпанная, она всё еще дрожала от уже схлынувшего страха и дышала так, будто без остановки бежала несколько вёрст. Чувствуя, как кровь закипает в нём от желания и злости, Васька приблизился к Матвею и едва слышно прошипел:

– Ну, гляди, коли так. Сам ты этого хотел, не ропщи после.

Со злом пнув соломенный сноп, Филин зашагал обратно к лошади.

Тридцатого сентября наконец прошли сороковины, и следующие пять дней Андрей Петрович измаялся в сладком нетерпении. Чтобы стать полноправным белёвским князем, ему оставалось сделать один шаг – присягнуть на верность государю всея Руси. Посланца из Москвы ждали со дня на день, и юный князь хотел устроить ему не просто пышную, а роскошную встречу. Пусть даже слуги царя в белокаменной столице знают, что новый владетель белёвской земли, Андрей Петрович Бобриков, не какой-то калик перекатный, голь пустокарманная, а богатый, состоятельный вотчинник.

Филин дважды объездил княжество, собирая с деревень и сёл особый налог – погостье. В итоге стол ломился от угощений. Горшеня задумал пять перемен горячих блюд и два десятка закусок, названия которых Андрей Петрович услышал впервые. А ещё приготовили по корчаге вина, пива и хмельного мёда. Захар Лукич тоже не сидел без дела – ездил в Перемышль, где купил самую дорогую на всём торжище ткань. Четыре аршина красного аксамита с густым узором золотого шитья обошлись в такие деньги, что в Бобрике князь мог бы прожить на них целый год. И ещё столько же тиун уплатил именитому портному, чтобы тот лично приехал в Белёв и сшил князю парадную ферязь. Богатый наряд дополнил фамильный перстень белёвских князей – широкий золотой обод венчал огромный вишнёвый яхонт. Украшение оказалось велико для тонких пальцев юноши, так что пришлось специально везти ювелира, чтобы тот подогнал кольцо по размеру.