Девушку, которую я встретила за день до этого, звали Ран Сакамото. Она приехала из Киото. Красотой своей, думается, эта девушка могла сразить любого! Стройная, среднего роста, фигура по типу «песочные часы», покатые плечи, миниатюрные ступни и маленькие узкие ладошки, разлёт бровей, по изгибу своему напоминающий крыло птицы, длинные шелковистые волосы, отливающие серебристым блеском на солнечном свету, (прямо как в рекламе шампуня), прикрывающая лоб чёлка, ресницы, бросающие тень на огромные, чуть ли не на пол лица, глаза. В движении Ран напоминала горную серну – настолько она была лёгкой и грациозной. В общем, мне показалось, будто она – живое воплощение знаменитых японских красавиц, которых можно увидеть на гравюрах художников эпохи Эдо. Даже голос у Ран был такой, каким, казалось, может обладать только японка – немного слабоватый и спокойный. Говорила она тихо и медленно, почти так, как разговаривают, когда рассказывают кому-то сокровенные секреты. В моих глазах это делало её ещё более таинственной и загадочной.

Нашим преподавателем и по совместительству куратором оказался один из самых востребованных молодых токийских художников Арата Ёсикава. На момент нашей первой встречи ему только исполнилось двадцать восемь лет. С его творчеством я была знакома ещё до поступления в университет. Мне нравилось в его живописи то, что он сочетает традиции и новые веяния. В его работах соседствовали присущая старинному японскому искусству орнаментальность и более реалистичная трактовка лиц. Писал он в основном девушек, таких разных, таких не похожих друг на друга. Видимо, у Ёсикавы не было любимой музы или постоянной модели. Но главное, за что я полюбила его искусство – это камерность, интимность, деликатная чувственность, не переходящая в откровенный эротизм и тем более в порнографию.

Мало того, что он прекрасный живописец, так ещё оказался и симпатичным молодым мужчиной. Ёсикава-сан был на пол головы выше меня и обладал мускулистым телосложением. Глаза цвета тёмного шоколада с миндалевидным разрезом обрамляли прямые брови, концы которых совсем немного приподнимались вверх. Волосы коротко и аккуратно острижены. Да и одевался он просто, но стильно: обычно в широкие чёрные или голубые джинсы, кроссовки в духе ugly shoes и футболки свободного кроя, иногда с надписями на кириллице (что меня лично радовало и слегка забавляло одновременно).

Арата Ёсикава в классе всегда был довольно строг, но при этом понимал нас. В первый день он сказал: «Забудьте всё, чему вас учили в ваших художественных школах или секциях. Здесь это не поможет. Японская живопись отличается от европейской. Конечно, никто не говорит о том, что нужно отбросить достижения западного искусства по типу линейной перспективы. Но готовьтесь к тому, что нужно будет начинать всё сначала! Предыдущий опыт будет только мешать. Ведь легче научиться и научить с нуля, нежели переучиваться и переучивать. Курс, набранный в этом году, действительно уникален! Среди нас – две девушки, и одна из них – иностранка. Раньше на факультет японской живописи брали только парней, так как считалось, что традиционное изобразительное искусство – занятие исключительно мужское. Надеюсь, что это мнение ошибочно».

Мне было приятно услышать подобные слова, тем более что звучали слова сенсея искренне.

Первые три пары по рисунку быстро пролетели. Как и сказал Ёсикава-сан, начинать всё пришлось буквально с самого начала: мы рисовали куб, цилиндр и сферу по отдельности, а затем тренировали различные виды штриха.

На большой перемене Тадао предложил купить что-нибудь перекусить и посидеть в университетском саду, чтобы пообщаться и лучше узнать друг друга. Мне эта идея пришлась по душе, тем более что в запасе был целый час, да и погода стояла ясная и тёплая.