Вскоре мама зашла в мою комнату. Не проронив ни слова, она громко и резко открыла папину тумбочку, откуда вытащила большую кипу бумаг. Некоторые листочки падали, и мама их небрежно засовывала в неаккуратную стопку. С громкими вздохами и всхлипами мама перенесла её к себе в комнату и спрятала. Я решил не влезать, но в моей голове возникла куча вопросов.

Всё это вызвало во мне просто шквал вопросов. Но самый главный, почему у моего отца есть фото девушки, так похожей на мою Дашу? В тот день я хотел показать это фото ей и спросить, что она об этом думает.

День до вечера пролетел практически незаметно. Вещи аккуратно сложены в шкафу, на столе порядок, а в голове вопросы.

Я вышел на кухню, чтобы поужинать. Но впервые за двадцать с лишним лет я не нашел ничего на сковороде или кастрюле. Мама так и не выходила из своей комнаты, а через час я должен был стоять на остановке у «Кафе у дороги». Я обидел её, не подозревая об этом. Может быть, если бы мама разу мне всё рассказала, то не возникло бы тех проблем, что начали появляться несколькими днями позже.

Я неуверенно подошёл к двери её комнаты и искренне попросил прощения:

– Прости меня, я не знал, что для тебя это настолько тяжело. Когда-нибудь ты сама мне всё расскажешь. Я подожду.

В ответ я, конечно же, ничего не услышал. Лишь когда я оделся и оставался только второй ботинок, она вышла из комнаты.

– Ты опять уходишь? – глаза, покрасневшие от слез, смотрели на меня с надеждой, что сегодня я останусь дома. Я помнил, что завтра ей на работу с утра, но как она пойдет с опухшими глазами? Никто не любит лишних вопросов, касательных своего душевного состояния.

Я кивнул и вышел из квартиры. Послышались новые громкие всхлипы, но вернуться назад у меня не хватило сил.

О лицо разбивались капли, как в первое свидание. Только на этот раз на ногах удобно сидела осенняя обувь, а её, в отличие от кроссовок, нужно её постараться промочить. Преодолев все расстояние до остановки за несколько минут, я запрыгнул в подъехавший забитый практически битком микроавтобус и отправился к Даше.

Знакомое кафе ослепляло своей вывеской. Мне вспомнился бабушкин рассказ про грибника. По ногам пробежала легкая дрожь. Но я набрал полную грудь кислорода и двинулся вперед. Мне не совсем не хотелось кофе, что было очень странно для меня. Но я не мог не зайти в это заведение. Думал, что нужно всё повторить в том же порядке, как в позапрошлые разы. Это своеобразный ритуал, без которого я мог не попасть к любимой девушке.

Я взял тот же кофе с тем же количеством сахара и без сиропа. Даже хотел подмигнуть кассиру, но сдержался, потому что за кассой стоял совершенно незнакомый мне молодой парень. Ему явно не нравилось здесь работать.

– Ещё что-то? – сказал он без эмоций, как на похоронах.

– Нет, спасибо, – ответил я, но подумал: «верните девушку за кассу».

Он даже не попрощался со мной, а я принципиально не стал первый ему что-либо говорить. Кажется, меня избаловали эти улыбки в кафешках, словно появилась своеобразная зависимость. Мой организм то и дело требовал улыбок и всяких фраз вроде: «добро пожаловать…», «а не желаете ли…», «вам остудить или нагреть…». Когда этого достаточно со всех сторон, то ты приходишь в бешенство, а если все вокруг злые, то твой организм ломается.

Выйдя из кафе, я подошел к одному из двух фонарных столбов. Горячий напиток совсем не лез в горло. Я отдышался и захотел сделать первый шаг по дороге в лес, но меня остановил тот голос, которого я так испугался в прошлый раз:

– Прикурить не найдется? – с дождевика скатывались огромные капли дождя, оставляя за собой ручейки.