Он шел к своей цели настойчиво, интересно и разнообразно. Сам по себе процесс прохождения этого пути доставлял ему неслыханное удовольствие. Власть над человеческими судьбами и жизнями, а в итоге – власть над всеми ничтожными тварями! Они будут долго после его собственной смерти вспоминать его имя. Но что четко решил для себя Доран – его смерть не увидит никто и никогда. Он сделает все возможное для этого, когда достигнет мировой славы и уже никто не сможет сказать что он неудачник. Никто и никогда! Никто и никогда!!

– Никто и никогда!!! – Выкрикнул Доран и рассмеялся. Он взглянул на цветное полотно – на него смотрела точь-в-точь та же самая картина, что была в парке. – Никто и никогда, Доран, больше не посмеет назвать тебя неудачником. – Он широко улыбнулся и оставил кисть. Затем он вымыл руки от краски, налил себе стакан теплого молока, переоделся и пошел спать. Завтра рано вставать, а он еще должен выспаться перед встречей с прокуристом из Манчестера.

– Доран, ты гениален…. – С улыбкой прошептал он себе и затушил свечу, укрылся одеялом и уснул мирным спокойным, почти младенческим сном.

– Роберт Моррис. – Сказал судья и замолчал. Старик внимательно посмотрел на тридцатилетнего адвоката. – Вы обвиняетесь в халатности по отношению к следствию, и суд счел нужным приговорить Вас к уплате штрафа в размере семи фунтов и отстраняет от практики на три с половиной месяца. – Он ударил молотком по столу. – Прошу всех встать!

Роберт вышел из зала суда и с негодованием спустился в вестибюль. За спиной он вдруг услышал, как его окликнули:

– Эй, Моррис! – Роберт обернулся.– Ты же не собираешься вот так просто сдаться?

– А что я должен, по-твоему, делать, Чак? – Спросил Роберт в ответ на удивленный взгляд Чака, когда они спускались по устеленной красным ковром лестнице. – Мне что прыгнуть выше своей головы? Увы, я этого делать не умею и не хочу.

– Но ты же понимаешь, что в том, что произошло, нет твоей вины, она же просто тебя подставила.

– Я как адвокат не имел права давать волю эмоциям, а я это сделал, и теперь естественно должен платить. – Роберт подошел к зеркалу и внимательно посмотрел на свое измученное лицо, на мешки под большими карими глазами, все черты выделялись как-то более резко, чем обычно, еще больше подчеркивая его красоту. И даже горбинка на носу была видна более отчетливо, и это его очень злило. – Я хочу выспаться, приятель, понимаешь? За три с половиной месяца, думаю, я смогу этого достичь. – Он надел на шею клетчатый серый шарф, набросил на себя черное пальто, а затем повернулся к Чаку. – Я не хочу тратить свои драгоценные нервы непонятно на что. Скажу тебе откровенно, – произнес он почти на ухо другу, – я очень хочу, чтобы судья Ленц подавился этом приговором.

Когда они с Чаком вышли на улицу, то попрощались и разошлись в разные стороны. По дороге домой Роберт решил зайти в банк и снять немного денег со своего личного счета. Но когда он обратился с этой просьбой к администратору, та ему сказала, что деньги снять со счета она не может, но причин при этом не объяснила, сказала только, что все бумаги сейчас у главного бухгалтера. Роберт попросил провести к нему, и после настойчивых просьб девушка согласилась проводить его на второй этаж. Стоя перед дверью кабинета главного бухгалтера Роберта охватило какое-то странное беспокойство, нечто вроде холода, пробежавшего по спине.

– С Вами все в порядке? – Спросила девушка-администратор.

– Да, все нормально. Спасибо, что проводили.

Он постучал и за дверью одобрительно ответили, что можно войти.