Ого… а вот это уже не случайность.

Шермский многоцветник не растет на островах. Разве что… в оранжереях.

– Верно. Моя матушка увлекается разной… экзотикой.

Я поежилась.

– У нее изрядно… всякого собралось. Пытались расследовать…

– Без результата?

– Отчего же… мой камердинер сбежал. На него и свалили вину. Объявили имперским шпионом.

– Ты не веришь?

– Он был клятвой крови связан. Правда об этом знали я и Кирис.

Что за Кирис такой, которому этакое доверие оказано?

– И при чем здесь я? Ты не подумай, я сочувствую…

Теперь, держа в руках бумагу, которая высочайшею волей даровала мне свободу от брака, я была готова проявить милосердие. И даже пожалеть уже, к счастью, бывшего мужа.

– Мы думаем, что это не прекратится, что меня попытаются убить снова, и не факт, что новое покушение удастся предотвратить. Поэтому я умру. А все свое имущество оставлю тебе.

– Что?!

– Завещание я уже составил…

– Мы в разводе!

– Со следующего месяца. Эгле, когда ты научишься правильно читать документы?

Наверное, никогда.

Я развернула бумагу и убедилась. Так и есть, рано радоваться – целый месяц я еще числилась законной супругой Маруна Ильдиса, чтоб его демоны за пятки грызли. Та толика благодарности, которая появилась было в моей душе, немедленно истаяла.

– Послушай, Эгле, – в голосе Мара появились мягкие нотки, и я насторожилась: вот определенно пакость задумал. – Я понимаю, что это… неприятно. Будет очень неприятно, но кроме тебя мне некому помочь. Ты ведь не хочешь, чтобы меня убили?

– Не знаю, – честно ответила я. – Если тебя убьют, развод мне не понадобится. Стану честной вдовой…

– Нищей вдовой.

Ну… это как посмотреть. Та шкатулка с алмазами, которые были моей долей от совместного предприятия, подозреваю, не позволит мне сгинуть в нищете и безвестности. Да и счет, открытый, правда, на имя Корна, пополнялся с завидной регулярностью.

И вообще…

– Эгле, это всего-то месяц… не буду лгать, что это единственный способ. Я просто хочу умереть и взглянуть на это дело со стороны. А еще не хочу скандала. Как понимаешь, одно дело слегка… безумная супруга.

– Безумная?

– Самую малость, – он показал, насколько эта малость мала, почти, считай, незаметна. – Нормальные люди не бегут от успешного мужа, чтобы десяток лет провести в никому не известной глуши.

Оно, конечно, может и так… но эта конкретная глушь была вполне себе пригодной для жизни. И для работы, что куда как важнее.

– В последнее время я заговаривал о том, что поступил с тобой несправедливо… что мне следует пересмотреть дела прошлые, что… в общем, твое появление сочтут закономерным шагом… я заявил, что еду с тобой мириться.

И меня, само собой, не спросил.

– Эгле, – Мар преочаровательно улыбнулся. – Все просто… ты едешь со мной и помогаешь, тогда бумага остается у тебя. Или же… я ведь могу ее и отменить.

– А что тебе помешает отменить ее после?

Голем зашевелился, переползая повыше.

– Клятва крови?

Что ж…

Выбор у меня есть. Месяц… один-единственный месяц… я ждала столько лет, а теперь…

– Меня ведь попытаются убить?

Я бы вот на месте благодарных родственников покойного всенепременно попыталась. Конечно, можно пойти другим путем, опротестовать завещание, сославшись на явную неадекватность завещателя, – адекватные люди не завещают имущество безумным, даже самую малость безумным, женам – но это долго и дорого. Убить проще.

– Очень на это надеюсь, – улыбка Мара стала шире. – Но ты не переживай. Кирис о тебе позаботится. Он у меня ответственный.

Остров Ольс сверху казался крохотной бусиной на сизом полотнище моря. Цеппелин поднимался медленно, будто позволяя мне смириться с мыслью, что вернусь сюда я не скоро.