…старик того и гляди помрет, посмотрим, что тогда будет… небось, братец не слишком родственничкам рад, а уж когда от них одни проблемы…

Следовало признать, что в чем-то они были правы. Мой отец, разменявший девятый десяток, – пусть эйты и жили дольше обычных людей, но и они не были всесильны, – и вправду готов был покинуть этот мир. А старший наш брат, законный наследник, с которым мы и знакомы-то не были, станет ли он решать чужие проблемы?

Сомневаюсь.

Выход был очевиден: мне следует уехать, но… куда? И не сочтет ли Мар отъезд проявлением моей слабости? Деньги у меня имелись, благо, здешние банки подчинялись князю, а тот плевать хотел на чьи-то претензии… и я, прикупив в ближайшем магазинчике атлас, занялась пристальным его изучением.

Помог, как ни странно, брат.

Старший.

Тот самый, который, как и мы с Менно, старательно делал вид, что знать не знает о нашем существовании.

Получилось…

Странно.

Конверт из серой бумаги. Записка. Экипаж, который ждал меня на площади. И поездка к побережью. Я слушала, как цокают копыта по мостовой, стараясь не думать, чем эта поездка для меня обернется. Я уже перестала верить в хорошее, тем паче, что прежде Корн не изъявлял желания пообщаться.

Песчаная коса. И лошадь фыркает, а экипаж останавливается. Мне подают руку, старательно отводя взгляд, в котором видится жадное любопытство. А я ступаю на влажный теплый песок. Здесь пахнет морем и водорослями, которые прилив оставляет на веренице темных камней. Сейчас эти камни прятались под водой, и море выглядело притворно-беззаботным.

Я знала, что местные берега опасны.

Что таких вот камней в них скрываются сотни. Одни безобидные, другие… ждали. Некогда они собирали изрядную дань кораблей и человеческих душ, а темный замок, обожженный солнцем, хранил немало тайн.

В замке я не бывала никогда.

И не собираюсь заглядывать, тревожить покой тех, кто и без того многое сделал для моей семьи. Я умею быть благодарной и… надеюсь, что это поймут.

– Здесь спокойно, – Корн прибыл верхом. Он отпустил жеребца, и тот, некрасивый, коренастый и лохматый, совершенно неподходящий для благородного эйта, спокойно подошел к воде. Тронул ее копытом, фыркнул… – Люблю это место.

Море уходило вдаль и словно бы вниз, хотя я знала, что подобное невозможно.

Оптическая иллюзия, да…

И солнце, которое замерло огненной точкой, будто кто-то оставил на синем холсте желтую каплю. Ни облачка, ни тучи. Значит, стоит ждать шторма. Они всегда приходит на смену тихим дням.

– Красиво, – согласилась я, склонив голову.

Мой старший брат… а он давно уже разменял пятый десяток, выглядел именно так, как подобает эйту. И рыжие волосы, которые Корн собирал в длинный хвост, нисколько не портили образа.

Черты лица резковаты.

И ничего-то похожего… разве что взгляд знакомый весьма. Менно тоже вот так смотрит на новых покупателей, не способный решить, можно ли верить им на слово, или надежнее будет просить деньги вперед… и вот этот нос острый, словно клюв. У меня такой же. А веснушки… разве у эйтов бывают веснушки?

– Мне жаль, что мы не познакомились раньше, – Корн снял перчатку и протянул руку. Мою он осторожно пожал, будто опасаясь причинить боль. – Так уж получилось… когда-то я был моложе, злее…

– И вам не нравилось…

Море с шелестом пробиралось по песку, вязло и отступало, оставляя влажные бурые пятна.

Корн склонил голову.

– Мне случилось быть знакомым с вашей матушкой. Вы на нее не похожи. Зато весьма похожи на мою бабку… то есть, нашу бабку. Когда-нибудь я покажу вам родовой портрет.

– Зачем?

Я больше не испытывала страха, равно как и смущения. Не убьет же он меня, в конце-то концов… разве что с острова выставит, чтобы не доставляла проблем.