Придя на рабочее место, на него набросился бригадир: – Ты где шляешся? Хватай лампы и беги в агрегатную. Заменишь перегоревшие.

Кроту сразу захотелось послать его подальше, но сдержался. Не хотелось вылетать с «промки» вот так, сразу. Всё-таки здесь свободы действительно больше, чем в «жил.зоне».

Заменив перегоревшие лампы в агрегатной, он огляделся. Здесь он ещё не был. В помещении стояли дизель-генераторы. В углу небольшой кабинетик – «бендейка» с окном, из которого за ним пристально наблюдал какой-то зек. Помимо двери, через которую он вошёл, возле «бендейки» ещё одна дверь, открытая наружу. Выйдя через эту дверь, Крот попал в маленький дворик, закрытый с трех сторон стенами. А с четвёртой стороны, прямо перед собой, он увидел «запретку». Запретную полосу с колючей проволокой в три ряда. За ней высокий забор. Метров в пять в высоту. Поверх забора еще проволока. Он никогда ещё не находился так близко к «запретке». Крот даже вздрогнул от неожиданности, и присел на какую-то железяку, оглядываясь по сторонам. Дворик этот зеки, по-видимому, приспособили под спортзал на открытом воздухе. В нём располагались самодельные штанги, гири, гантели. В углу двора была закреплена металлическая перекладина, выполнявшая роль турника. Дворик был прикрыт стенами от посторонних глаз, и что-то увидеть в нем можно было только со стороны «запретки». Вдруг за забором загудел тепловоз, и такая тоска вдруг навалилась на Крота. Рвануть бы сейчас через «колючку», через этот забор. Там, за этим забором, воля. Запрыгнуть, в этот проходящий мимо, состав и ехать, ехать, ехать. Всё равно куда, лишь бы отсюда подальше. Да не сможет он через этот забор перелезть. Он не успеет даже до забора добраться, как его заметят с вышки. А, казалось бы, вот она воля. Метров тридцать до «колючки». Ещё тридцать метров, и забор. А там – воля.

Чтобы не бередить душу, Крот поднялся и пошёл обратно к электрикам. Всю ночь Крот ворочался. Мысли о воле не давали ему уснуть. На следующий день бригадир дал ему задание исправить электрооборудование на вышедшем из строя станке. Крот, понимая, что ему не справиться с этим заданием, взяв инструмент, даже не пошел смотреть, что там случилось со станком. Ноги сами понесли его во дворик за агрегатной. От близости воли, там даже дышалось по-другому. Понимая, что в ближайшее время его всё-таки «выпнут» с «промки», Кроту хотелось хотя бы оставшееся время провести на «промке» спокойно. Войдя во дворик, он сел на ту же железяку, на которой сидел и вчера, и, уставившись взглядом в ту точку, откуда раздался гудок тепловоза, погрузился в свои не весёлые мысли. Так он просидел, не двигаясь, больше часа. В реальность его вернул чей-то злобный голос, раздавшийся сзади: – Ты чё здесь «шкуру трёшь»? Вали отсюда!

Чиня сидел уже восьмой год. Ему дали двенадцать лет за разбойное нападение на сберкассу. Этот срок у него был уже третьим. Первый срок у него был ещё «по-малололетке». По-дурости. Сняли, «по-пьяни», с мужика куртку. Не нужна им была эта куртка. Просто пьяный кураж. А по статье получился грабёж. Ему как самому молодому дали два года. Ребятам постарше дали по четыре. Отсидев, сразу попался на краже. В квартире, куда они залезли с приятелями, сидевшими с ним на «малолетке», сработала сигнализация. И украсть то ничего не успели, а получил четыре года. Отсидев и этот срок, болтался по городу, не зная чем заняться. Так вот и встретил друга детства Степана. Жили когда то в одном дворе. Ходили в один садик. Учились в одном классе. Потом Чиня переехал в другой район. Сменил школу. И судьба их разбежалась. Чиня попал в компанию «гопников». А его приятель остался тихим скромным мальчиком. Вот и встретились через столько лет. Чиня его сразу узнал. Дружок его хоть и изменился, повзрослел, но было в его лице, что-то прежнее, детское. Обрадовались. Ну, нужно отметить встречу. Выпили. Разговорились. Оказалось, что друг работает при вневедомственной охране электромонтёром по сигнализации. Чиня несколько расстроился от такой ситуации. Ведь именно из-за этой сигнализации и получил Чиня свой второй срок. Может быть, именно его друг и установил эту ловушку, в которую угодил Чиня. Да и «стрёмно» ему, бродяге по жизни, пить с каким-то «мусорским». А вот друг его обрадовался, узнав, что жизнь Чини протекает всё «по тюрьмам, да по каторгам». Начал рассказывать, что на участке, который он обслуживает, есть сберкасса. И он собственными глазами видел, как там деньги в служебных помещениях возят на тележках. И охраны внутри никакой. Ведь в служебные помещения вход строго воспрещён. Зачем же там охрана нужна? Вот если эту тележку с деньгами взять, так там денег на всю жизнь хватит. Чиня слушал, его вполуха, размышляя, как бы ему от этого друга отвязаться, но фраза «там денег на всю жизнь хватит», как то сразу перевела его в другую реальность.