Чиня, придя домой, снова пересчитал все деньги. Россыпью, помимо пачек, оказалось девять с лишним тысяч рублей. Этих денег ему хватит на год безбедной жизни. А может и на два. Отложил, для мамы, шестьсот рублей. Остальные рассовал по книгам и старым журналам. Благо этого добра в квартире хватало. Книгами была заставлена вся стенка. Они стояли в два ряда так, что второй ряд не был виден из-за первого. Разделил пачки денег по номиналам. От «четвертака» и выше в одну сторону. Меньшие номиналы в другую. Запаял два брикета денег. Брикет с меньшим номиналом вынес в подвал и там закопал его, выбрав самое сухое место подальше от труб. А больший номинал закопал в лесу, отметив зарубками ближайшие деревья. До этого брикета он доберётся не в этот год. И не в следующий. До них дойдёт очередь года через три. А пока пусть лежат. Периодически он будет ходить сюда на экскурсии для успокоения души. Проверять, что всё там нормально и денежки ждут его, когда он придёт за ними.

На следующий день, подойдя к маме, Чиня протянул ей шестьдесят «червонцев»: – Возьми мама! Это тебе. Спрячь куда-нибудь, подальше от людских глаз.

Мама только руками всплеснула: – Сынок! Откуда такие деньжищи то! Опять что-то украл. Ведь опять посадят!

– Не волнуйся мама. Теперь уже не посадят. У нас садят, только если ты ничего не успел сделать. А я успел. Так что ты не переживай. Возьми, спрячь.

Мама долго думала, куда спрятать деньги. Ничего лучше не придумав, положила их в сумку, а сумку положила в шкаф, наложив на неё сверху старые вещи. Постучалась в комнату к Чине: – Сынок. Деньги в сумке, в шкафу.

– Мама! Это твои деньги, где хочешь, там их и храни,– ответил Чиня.

За Чиней пришли на четвертый день, утром. Чиня сразу «пошел в отказ». Оговор. Не участвовал. Ни каких денег в глаза не видел. Провели обыск. Ничего не нашли. Да особо то и не искали. Знали, что в квартире денег нет. Книги из стенки вытащили, но листать их не стали. Искали пачки денег. В шкафу какой-то «мент» очень усердно рылся. Мама с облегчением выдохнула, когда в протоколе обыска записали, что денежные средства не обнаружены. Чиню увези в райотдел, а мама занялась уборкой после обыска. Достала сумку из шкафа, а сумка оказалась пустой. «Мент», который «шарил» в шкафу, по видимому, деньги «втихаря спёр». Маме стало плохо. Соседка, которая была понятой на обыске, вызвала «скорую». Маму увезли с инфарктом.

Чиню в отделе били по-взрослому. Вложили в него всё своё умение. Но Чиня стоял на своём. Ничего не видел, ничего не знаю. Свидетельницы его не опознали. На суде получил двенадцать лет строго режима. Не «особого», и на том спасибо. Осудили только на основании показаний друга детства Степана. Степану дали восемь лет общего режима с учётом искреннего раскаяния и активного содействия следствию. Зла Чиня на него не держал. Ведь закопанные деньги остались при нём. Такие деньги ему бы и за всю жизнь не заработать. Жалко этих потерянных двенадцати лет. Но зато остаток жизни он проживёт на курортах Чёрного моря. Кто бы мог подумать, что через несколько лет эти деньги превратятся в пыль.

Первый звоночек пришел к нему в зону на восьмом году срока. Пришел новый этап. От него-то Чиня и узнал о денежной реформе. Купюры в сто и пятьдесят рублей подлежали обмену. И теперь старые купюры уже не действительны. Пожалел тогда Чиня, что не сказал маме про деньги в книгах. Просто попросил маму на свидании, чтобы книги и журналы старые никуда не выбрасывала.

– Когда освобожусь, пока все книги не перечитаю, из дома не выйду, – сказал тогда Чиня маме.