– Ох! Прелесть!.. Спасибо, друг мой. Это божественный напиток. Но я его припрячу для себя, если не возражаешь. А со своей стороны предлагаю тебе три варианта на выбор, со встречей и знакомством: скотч, ириш или американка? Выбирай сам. – С этими словами Тирпиц продемонстрировал Петровичу содержимое центральной секции в небольшом настенном шкафчике красного дерева, где был устроен великолепный «походный» бар с хромированными держателями для каждой бутылки.

– Ого! Аж глаза разбежались… У тебя есть даже «Усатый Джек», смотрю?

– С Льежского Рождественского ревю. Из шестнадцатилетней партии.

– Альфред, ты – опытный искуситель!

– Иногда. Под настроение. Только не со всеми получается. Да и не так много тех, кто этого заслуживает.

– От скромности точно не умрешь… – рассмеялся Петрович.

– Скромность – украшение дам, а в нашем деле куда важнее «быстрота, глазомер и натиск». Не так ли применил к практике несравненный Суворов формулу знаменитого римлянина «Пришел, увидел, победил»? – Тирпиц аккуратно извлек бутылку из зажима держателя. – Значит, Всеволод, если я правильно понял, останавливаемся на «Дэниэлсе»?

– Да. Но только со льдом. И никаких шипучек.

– Принимается. Пошли к угловому столику, там будет удобнее…

Мартовская ночь, спрятав за облаками звезды, смотрелась непроглядным мраком в окна кайзеровского экспресса, бегущего на восток по бескрайним просторам центральной России, и только россыпи золотистых огоньков, то и дело вспыхивающих или где-то вдали, или чуть ближе, подсказывали путешественникам, что эта таинственная, укрытая метровыми снегами бесконечность вовсе не холодная безлюдная пустыня…

– И все-таки, Всеволод, как непостижимо огромна ваша страна. – Тирпиц проводил взглядом уплывающий от них свет окошек очередной деревеньки, быстро меркнущий в густой, бархатной темноте за стеклом. – Как вообще можно эффективно управлять такой исполинской махиной из одного центра, вдобавок расположенного не в самой ее середине, а почти на краю? Уму непостижимо!

– Была бы отработанная система с оперативной обратной связью, Альфред. Причем обязательно с объективной и правдивой. И к этому самое сложное, пожалуй: грамотные исполнители на местах. Плюс еще надежные коммуникации. Тогда размер не будет иметь принципиального значения.

Кстати о размере. Знаешь, сколько нужно было времени всего полвека назад, чтобы добраться из Петербурга до Хабаровска сухим путем? Почти полгода. А сколько нужно крейсеру, вышедшему из Кронштадта, на переход до Владивостока? По-хорошему, два с половиной – три месяца. Мы же сейчас на этот путь затратим две недели. А телеграмма долетит за минуты, считая время ее набивки и приема. И не далек день, когда для этого не будут нужны провода. Так что технический прогресс рулит, и расстояния физически становятся иными. Сам посуди: через пару-тройку лет ты сможешь отправлять своих людей и грузы в Циндао, зная, что через восемнадцать суток они будут в Китае.

– Я понимаю. Но все-таки эта бесконечность за окном… Она меня завораживает. Не так давно я общался с немецкими колонистами из Саратова. Мне показалось, что они как-то иначе, не как мы в Германии, воспринимают мир, фатерлянд, Европу… И знаешь, я, наверное, только сейчас начинаю понимать, в чем дело. Должно быть, чувствовать себя частицей чего-то поистине огромного – это нечто совершенно особое. Конечно, они помнят свою историческую родину, но она для них что-то хотя и любимое, дорогое, но очень далекое и маленькое, как бабушкина деревенька. И их не особенно впечатляет, что в этой «деревеньке» творят великие зодчие и инженеры, плавится лучшая в мире крупповская сталь, совершают открытия знаменитые ученые мужи, а наш торговый флот соединяет континенты под вымпелом мирового прогресса «Сделано в Германии».