Воздух наполнял одурманивающий дым. Осмотревшись по сторонам, я заметила, что многие из присутствующих держат в руках тлеющие палочки благовоний. Люди вдыхали их дым, они смеялись, разговаривали между собой и чуть покачивались, когда проходили мимо меня, оставляя за собой удушливый шлейф тлеющего бамбука, корицы или лаванды.

– Эту комнату называют Комнатой Там-Тамов. – Тод протянул мне руку, предлагая взойти на звонкую плоскость.

Я приняла приглашение и забралась к нему:

– И почему же?

– Потому что эти барабаны так называются. Ты разве не знала? – Он посмотрел на меня с такой насмешкой, будто бы я спросила об абсолютно всем известном факте.

– Не смотри на меня так, я себя тупицей чувствую.

От моих слов он расхохотался.

Толпа разрасталась, шум и запах тлеющего бамбука становились всё ярче. От непривычной обстановки голова начала кружиться, с каждой минутой набирая скорость.

Когда у Тода закончился приступ смеха, он предложил:

– Давай выйдем на воздух. Иначе ты плавно сойдешь с ума. В первый раз всегда бывает именно так, знаю по себе.

Я кивнула.

Стояла звёздная ночь. Млечный путь невозможно было разглядеть, но он бы только портил картину. Мерцающая роса на черном бархате неба…

– Надо же, ты ничем не отличаешься от остальных. – Тод достал пачку сигарет, чтобы закурить. – Выходя ночью из дома, сперва смотришь на звёзды. Неужели нет ничего более достойного внимания, чем эти маленькие недоступные огоньки на столь же недоступном небе?

От его слов у меня начался нервный тик:

– Тод, и это ты? С каких пор ты начал говорить словами пьяных поэтов?

Он посмотрел на меня с укором:

– Не осуждай за то, что пьяных. А вообще… Попробовала бы ты оставаться в этом доме и разговаривать как дворовое быдло…

– Вот, – меня порадовала перемена в его голосе, – У тебя уже выскальзывают отвратные сленговые слова. Значит, ты не поэт. А насчет звёзд, – я улыбнулась. – Звёзды хотя бы красивы. А на что ещё смотреть? На тебя что ли?..

Он оскорблено покачал головой:

– Как ты жестока…

– Чем тебе звёзды-то не понравились?! – Мое шуточное восклицание произвело на Тода какое-то вдохновляющее впечатление.

Театрально подняв к небу взгляд, он заговорил:

– Слишком далекие эти звёзды. Никчёмные, потому что достать их нет возможности. Я не могу найти смысла в том, что люди так часто думают о них. Все эти теперешние поклонники астрологии…

– Теперешние? – Поток его слов вверг меня в уныние. – Люди и в древности задумывались об изучении звёзд, Тод. Так что ты неправ.

– Я и не претендую на то, чтобы меня считали правым, – он всё ещё смотрел на звездное небо. – Но в звёздах нет смысла – это я так считаю. Не дотянуться, не познать, не ощутить, не попробовать. Думать о звёздах столь же бесполезно, как и мне любоваться с тобой звёздным небом, зная, что ты спишь со своей подругой.

Мне стало не по себе.

– Вот, значит, к чему весь этот спектакль о недостижимом, – нужно было как-то свернуть тему. На мгновение я задумалась, а потом неуверенно спросила: – А что произошло с этим местом, Тод?

Его выражение лица стало сосредоточенным:

– Хочешь знать, кто такой Серый Кардинал?

– Да, – мне было всё равно, что он подумает о причине моего интереса к Юлию. Я и сама не могла толком разобрать, почему он интересен мне.

– Ну, что же… Я знаю не так уж много, – одна его маска сменилась другой. Сосредоточенность уступила гримасе «как бы чего лишнего не ляпнуть»: – Он выкупил это здание, и я понятия не имею, чего это ему стоило. Однажды я встретил его в книжном магазине, он раскритиковал мистику, которую я хотел купить. И мы разговорились. А после того, я как пришел сюда впервые, стал возвращаться каждый день.