– Если опять на кровати валялся, – пригрозил Архипов Тинто Брассу, – я тебя выдеру.

Тинто покосился на хозяина, ухмыльнулся и отвернулся.

– Сейчас пойдем к девочке Маше Тюриной, – сообщил хозяин и положил Гектора Малафеева на деревянный стульчик страницами вниз, сигареткой вверх. – Девочка Маша перепугала всех соседей, а мы обещали ее не оставить.

Тинто Брасс вздохнул. Лично он ничего не обещал и визиту к Маше предпочел бы прогулку по Чистым прудам.

Архипов вылез из воды, голый и мокрый прошлепал к телефону и набрал номер соседской квартиры – чтобы некуда было отступать. Идти к малахольной сектантке Маше не хотелось не только Тинто Брассу. Архипову не хотелось тоже.

Долго никто не отвечал, а потом трубку сняли, и слабый голосок пропищал:

– Алло…

– Здравствуйте, – сказал Архипов очень твердо, – меня зовут Владимир Архипов, я ваш сосед. Я могу зайти к вам минут через пятнадцать?

В трубке немедленно наступила глубокая тягучая тишина.

Народная мудрость номер три – умей держать паузу, особенно если не ты ее взял. Держи до последнего и не суетись.

Архипов не суетился. Он переступил на ковре, изучил собственные мокрые следы, почесал бровь, переложил мобильный телефон с одного места на другое, вытянув шею, посмотрел, что там делает в ванной Тинто Брасс, и только тогда в трубке снова запищало:

– А… зачем?

– Что? – не понял Архипов.

– Зачем вы… хотите зайти?

– Я зайду поговорить с вами, если вы Маша Тюрина. Вы Маша Тюрина? – Он поймал себя на том, что говорит медленно и раздельно, словно не слишком надеясь на то, что Маша понимает человеческую речь.

– А… зачем вам со мной говорить?

– Я обещал Лизавете Григорьевне.

– Обещали… поговорить… со мной?

– Послушайте, уважаемая Маша Тюрина, – рассердился Архипов, – давайте встретимся и все обсудим. Собственно, я затем и звоню, чтобы договориться о встрече. Вы меня понимаете?

Маша Тюрина еще некоторое время молчала, как будто обдумывала теорему Больцано – Вейерштрассе, потом неожиданно пришла в сознание и пропищала, что Архипов может зайти.

– Ну, слава богу, – похвалил Машу Владимир Петрович и повесил трубку.

Как он станет с ней разговаривать, если она двух слов связать не может?! Вдруг у нее замедленное развитие или поражение центральной нервной системы? Или она алкоголичка? Или фанатичка – не зря Гаврила Романович слышал песнопения, а Бригитта Феликсовна видела «странно улыбающихся» людей!

Натягивая джинсы, Архипов думал, что, пожалуй, напрасно так легкомысленно отнесся к беспокойству Гаврилы Романовича, и почувствовал свое собственное беспокойство.

Оно всегда возникало в одном и том же месте – в позвоночнике, примерно в середине спины, и оттуда быстро растекалось вверх и вниз.

Если у Маши не все дома, быть беде.

Жить на одной лестничной площадке – дверь в дверь – с душевнобольной членшей «Белых братьев», «Звездных сестер» или «Небесных странников» невозможно. Избавиться от них крайне трудно – как тараканы, они немедленно заполняют весь предоставленный объем, размножаются, укрупняются, входят во вкус. Тихий и чинный подъезд – коммунальный слесарь и его супруга, последние из могикан, не в счет – превратится в проходной двор, соседняя квартира – в ночлежку для «братьев, сестер и странников«. Архипову придется или платить милиции взятки, чтобы «взяли на контроль», или разбираться собственными силами – ни того, ни другого ему не хотелось.

Что за Маша Тюрина?! Откуда у нее такая прыть? Лизавета, хоть и была со странностями, но ни «братья», ни «сестры» при ее жизни на площадке отродясь не появлялись.

Архипов подумал-подумал и вместо майки натянул классическую и чинную рубаху с длинными рукавами. Кто ее знает, эту Машу! Может, и впрямь душевнобольная!