— Да какой там должок, Сидоровна, всего-то четвертак!

— А хоть и червонец! Раз сказала, не налью, пока не вернешь, значит, не налью!

Несчастный Мурзилка обиженно затормозил и растерянно оглянулся на меня. Я вспомнила о нашей договоренности и извлекла из бумажника сотенную бумажку. Потом вылезла из люльки и отдала её Сидоровне.

— Ладно, сейчас сдачу принесу! — подобрела та.

— Не надо сдачу, — махнула я рукой: — Будете наливать ему, пока денег хватит. И расскажите мне, как до города добраться.

— Да как добраться — садись на автобус, минут через сорок будет, и езжай до Бибирева. А там другим автобусом и до города доедешь. Сама-то, небось, городская?

— Городская, городская. А поесть у вас тут можно где-нибудь?

— Ресторанов у нас тут нету, каждый своим двором живет. Если хочешь, могу чего-ничего в погребке поискать. — Она многозначительно пошелестела сторублевкой, и я охотно протянула ей вторую.

Ухватив обе купюры, Сидоровна исчезла в доме, преследуемая по пятам настырным Мурзилкой, требующим обслужить его в первую очередь. Я уселась на лавочке и принялась ждать. Минут через десять женщина появилась с полиэтиленовым пакетом, на котором была реклама "Мальборо", и протянула его мне вместе с пятидесятирублевой купюрой. Я хотела отказаться от сдачи, но она осуждающе глянула на моё грязноватое облаченье и пробормотала:

— Деньгами не разбрасывайся, лучше купи себе платьишко какое-никакое, а то бегаешь, как байстрючка!