– Давай так, я сейчас встану, и мы вместе пойдем на выход. Как тебе план?

Даже я сомневалась в затее, но должна была попробовать.

Сначала просто шевельнулась. А затем, попыталась приподняться, но в этот раз, назовем ее так, как и сказал Гена – эта сука, зарычала, прямо мне в лицо и тут я поняла, что женской дружбы правда не существует.

– А знаешь, иди гуляй. Мы с тобой не подружимся.

Пытаюсь поднять ноги, чтобы она не была так близко, так снова рычание.

– Ну что блин? Мне пошевелиться нельзя? – возмущаюсь на нее.

С риском для своих конечностей все же поднимаю на диван ноги, а сама потом обливаюсь.

Рассматриваю снова жилище и пытаюсь понять, что меня ждет здесь.

Спустя время, у меня затекает левая половинка попы, и я пытаюсь аккуратно перекатиться на вторую половинку, но тут замечаю шевеление где-то сверху и поднимаю глаза.

– Господи, – кричу, а глаза не прячу.

Почему? Ответа нет.

Гена стоит после душа голый. И вытирает голову полотенцем.

– Что случилось? – как ни в чем не бывало задает вопрос. – А, ты восхищаешься мной?

Видимо, заметив мой взгляд, он двигает бедрами и его не знаю, как правильно назвать то, что там внизу. Потому что это точно не член. Это пушка танковая огроменного такого калибра, начинает шевелиться. Так тяжело, будто тонну весит.

– Нравится? Это все твое, – разводит в стороны руки, повесив полотенце на шею. – Можешь встать на четвереньки и ползти ко мне.

Моментом прихожу в себя.

– Прости, ты, сказал восхищаешься? Да я не уверена, что там вообще есть что-то. Может, зря ты завел собаку?

– Почему?

– Полагаю, что, однажды забыв покормить ее, она полакомилась тем, чем раньше восхищались женщины. А ты, видно, по привычке задаешь один и тот же вопрос. Может, хочешь поговорить об этом? Я хороший слушатель, не стесняйся. И все же, мой тебе совет – оденься для начала.

Он хватает концы полотенца и медленно его перетягивает по шее, с одной стороны, на другую, смотрит на меня пристально, что мне не очень нравится, а после начинает спускаться по лестнице. Черт!

– А ты молчать не умеешь, я смотрю? Буся, место, – командует и эта, оказывается, Буся, мать ее за ногу убегает в угол, где у нее своя лежанка.

– Умею. Но видно, как и ты, не знаю, когда стоит говорить или действовать, а когда нет. Может, все-таки оденешься, а?

– Тебя это смущает?

– Ну как бы, мужик, бродящий рядом и виляющий своими гениталиями, не очень привычная картинка. Так что да, смущает.

– А может, мы тогда сделаем иначе? – склоняется надо мной, отчего я вжимаюсь как можно сильней в диван. – Разденем тебя, чтобы уровнять шансы.

– Ну ты можешь уснуть или закрыть глаза, помечтать, чтобы я была голой. Об остальном даже не думай. Я лучше сгнию в этой проклятой блузке, чем сниму ее с себя перед тобой.

– Какие речи, Лена. Ты опасная штучка.

– Ой, да ладно? Ты опять за свое? – закатываю глаза.

– Вставай, лапа, будем тебя купать, – сказал, но выбора не дал.

Схватил за предплечья и поставил на ноги.

– Фу, только вплотную не надо, – отлепляюсь от него.

– Я скоро внутри тебя буду, поэтому прекрати. Я видел, как ты меня разглядывала.

Нет, я, конечно, успела заценить и пресс, и бицепсы с мою голову, и, разумеется, член, но это не говорит о том, что я сижу и мечтаю трахнуться с этим дураком.

– Слушай, у меня косоглазие, поэтому что ты там увидел и куда я смотрела под вопросом.

– Тогда поступим иначе.

– Меня пугают подобные заявления, особенно которые в твоей голове появляются.

Но он больше и не говорит. А просто кладет мою руку на…

– Ох, мать твою… – только и восклицаю, стоит нашим рукам, так как моя ладошка была под его, соприкоснуться с этой хреновиной.