- Она итак со дня на день вернётся в Нью-Йорк! А ты ведёшь себя как капризный ребёнок! Может, наконец, поговорим?! – красавец блондин сделал ещё один шаг, и, упершись ногами в мои колени, обезоруживающе улыбнулся.

Безупречный светловолосый полубог сверлил меня обжигающим взглядом, тяжело дыша. Только сейчас обратила внимание, что с волос мужчины капает вода. Его чересчур развитая грудная клетка в призрачном свете луны поблескивала от капелек влаги. Сводный брат склонил голову в бок, и с дикостью во взгляде, шумно сглотнул. К запаху пены после бритья добавился аромат марокканской мяты. Он уже успел принять душ. Душ…Ох, черт.

Кровь отхлынула от лица, а перед глазами поплыли круги. Низ живота стал наполняться горячим воском. Свела ноги вместе, ощущая приятное покалывание в районе центра.

Между нами установилась пауза.

Я часто-часто хлопала ресницами, а он, упираясь в меня коленями, вдруг положил обе ладони на подоконник, тем самым отрезая всякие пути к бегству. Вильям наклонил голову, и у самого моего уха, обжигая шею тёплым дыханием, ещё раз сказал.

- Поговорим, Симона?! – подняла голову, стараясь сбросить с себя оцепенение, вызванное близостью его сильного здорового тела.

Вильям закусил губу, словно невзначай касаясь моих бедер своими пальцами. Соображать становилось всё труднее, но, увы, я так и не смогла выкинуть из головы недавнюю сцену в его спальне.

- Уже поздно разговаривать! Очень жалею, что сразу не рассказала обо всём родителям. Не понимаю, почему так долго держала это в себе… – в одну секунду его невообразимые голубые глаза сузились.

- Мона, малышка, ты неправильно всё поняла! Позволь мне объяснить… – озабоченно выдал, стискивая мою талию горячими ладонями.

От этих опытных беспардонных касаний дыхание сбилось, но я всё-таки нашла в себе силы возразить.

- Да как же не понять?! Это настоящее извращение, Вильям... По тебе плачет клиника для душевнобольных… – сводный брат резко наклонил голову вперёд, сталкивая нас лбами.

Он болезненно зажмурился, словно раненный лев. Пыталась не реагировать на прикосновения гладкой кожи к своему лицу, но это было невозможно: мятное дыхание проникало глубоко в ноздри, вызывая волны сладостной дрожи в самых потаённых местах.

Секунда, и, по всей видимости, делая титаническое усилие над собой, Вильям отстранился. Сводный брат стал мерить кухню огромными размашистыми шагами, словно у него белая горячка.

- Малышка, я, правда, постараюсь тебе всё объяснить… Это будет не просто, но… Верю, что ты попробуешь меня понять … Мона, ты должна понять…Слышишь?! – в глазах светловолосого красавца появилось отчаяние.

- Я столько времени ждала объяснений, а сегодня, глядя на то, как вы резвились, поняла – срок годности истёк! Не хочу ничего слышать!

Нужно было остановиться, но ущемленное чувство собственного достоинства в купе с униженным женским самолюбием не дали нормально соображать. Рука опустилась в карман за телефоном и я начала набирать номер бабушки. Знала, что в дни курсов она к нему не подойдёт.

- Прямо сейчас расскажу старику Анри, чем на досуге занимается его интеллигентный сынок! «Месье Анри, а вы знаете, что ваш наследник поганый извращенец?! Нет, ну тогда…» – я не успела закончить.

В ту же секунду Вил подлетел ко мне и, резко тряхнув руку, выбил из неё телефон, так что он с глухим стуком угодил на деревянный кухонный пол. Белки его глаз покраснели. На лбу образовался залом. Уголки полноватых губ пугающе затряслись. Монстр, которого так долго сдерживали, вырвался на свободу.

Гудки затихли.

Его ладони вцепились в мои руки, и я испуганно вскрикнула, потому что впервые в жизни видела его настолько разъярённым. В таком состоянии он мог сделать со мной всё, что угодно…