Что я могу? Сашенька мой лучший друг и это самая большая проблема. Она помнит тысячи вечеров, где мы болтали, обсуждая моих подружек. Сашка помнит даже больше имён девиц, с кем у меня был перепихон, чем помню я.

А сейчас… сейчас я каждый раз до смерти боюсь, что очередная бабочка однодневка, станет последней каплей. Сумарокова повзрослела, но осталась прежней жизнерадостной девчонкой, для которой моя музыка значит едва ли больше, чем для меня. А я боюсь, что однажды она скажет, что с неё хватит. Хватит вечеринок, девок и бездумной траты времени.

И тогда она уйдёт из моей жизни.

Когда-нибудь это случится, я знаю.

Сейчас, глядя на этот распускающийся бутон самой красивой в мире розы, я сожалел, что позволил случиться нашей дружбе. Встреть я эту знойную красотку с роскошными формами и безупречным содержанием, я бы ни за что её не отпустил. Теперь же, после сотен дружеских посиделок, где я хвастался очередной взятой «крепостью», уверен, от этого цветочка мне достанется лишь шипами по морде.

– Тони, помнишь, ты предлагал познакомить меня со своей семьёй? Мне кажется, что теперь я готова, – нежно покусывая мочку моего уха, замурлыкала Ариша.

– Ни хера не помню. Наверное, был пьян, – отклонил я голову, уворачиваясь от этих жалящих мои уши укусов.

Хера себе у баб память! Это было года три назад, когда в моих мозгах не было ничего, кроме тестостерона. Член обескровливал мозг настолько, что мимолётное влечение казалось большим чувством.

Недотрога трёхлетней давности, тем временем принялась облизывать мою шею, а её тонкая ладошка скользнула к моему паху. Но ни мне, ни моему дружку в штанах было не до прелюдий в диджейской рубке. Прямо мимо моего носа проплыла Сашенька, покачивая бедрами в нетрезвой походке. В компании того самого Годзиллы волосато-перекаченного.

– Сука! – выругался я, разозлившись, что эта хитрюга намеренно не смотрела в мою сторону, точно зная, что я не одобрю её выбор и остановлю.

– Тони! Оставь девочку в покое! Ну понравился ей этот… беспородный жеребец, тебе-то что? – заканючила Ариша, положив ладонь мне на щёку и разворачивая лицом к себе.

– Что? Ты делишь людей по их происхождению? – уставился я на ту, что когда-то казалась мне эталоном красоты, изыска и воспитания.

– Боже, Бертран, ты как с луны свалился. Тебе пора вынырнуть из мира своих битов и грез. В нашем мире всё и всегда делится. Лучше принеси мне выпить, – её рука снова на моих волосах. – Я люблю Периньон, помнишь?

– Конечно, Верочка, сейчас принесу, – бормочу я, убирая с башки эту внезапно ставшую мерзкой клешню, и улыбаюсь во весь рот.

– Ч-что? Я Арина! – в неподдельном ужасе и шоке распахнула зенки курица, делящая людей по сортам.

– Да пофиг, – ещё шире улыбаюсь я, отлично зная, как круто работает этот метод быстрого разрыва с бабами. – Потряси булками на танцполе, детка, потом пойдём потрахаемся.

– Ты в своём уме? – взвилась Ариша и её безупречнийшие черты лица исказились в довольно отвратительной гримассе.

– Что? – деланно изумился я, затем перевел взгляд на её тощий зад и добил: – А-а-а… булки усохли? Ну, тогда костями, старушка, костями!

Заржав как дегенерат, я спрыгнул с подмостка и широким шагом пересек огромный зал.

Антуан Бертран, по части избавления от излишне прилипчивых девушек, может курсы анти пикапа открывать. И вторые курсы по спасению чести и достоинства глупых маленьких хомячков!

Я был зол настолько, что не отдавал себе отчет, в том, что, по сути, обидел заинтересованную во мне девушку. Даже то, что интересовал я её лишь потому что моя персона удовлетворила её критерии, не давали мне права так жёстко с неё обходиться. Но, мой опыт мне подсказывал, что лучше две минуты побыть негодяем и подлецом, чем пытаться устанавливать рамки. С девушками никакие рамки не работают. Вообще. Все мои прежние «останемся друзьями» девушки, ещё продолжительное время не оставляли попыток перевести отношения в романтическое русло.