Неужели Наташа не видит, какой он на самом деле?

Мне хватило этой короткой встречи, чтобы увидеть всю его подноготную.

— Насколько скоро? Через месяц? Два? — язвительно спрашиваю я.

Наташа недовольно смотрит в мою сторону и перебрасывает через кровать раскрытую простынь. Наташа с одной стороны берет ткань, а я с другой. Натягиваем поровней и заправляем кровать каждая со своей половины.

Простынь большая как и кровать, свежая с приятным ароматом, шелковистая на ощупь.

Я любуюсь, искренне восхищаясь обычному белью.

После дырявых и изношенных простыней детского дома эта простынь кажется пределом совершенства.

Провожу рукой разглаживая складки и в самом конце замечаю маленькую дырочку, видимо, Наташа оторвала бирку и сделала это неудачно, но зашивать не стала.

Я усмехаюсь незаметно глядя на такой маленький и незначительный изъян на белоснежной невинной простыне. Прям как я.

— Ты должна сказать спасибо! — недовольно говорит Наташа, выдергивая меня из фантазий.

— Эм, ну спасибо, наверное, — неуверенно отвечаю я и взбиваю подушки.

— Да не мне, глупенькая, — улыбается Наташа, поняв, что я совсем ее не слушала последние минуты. — Лару должна сказать спасибо.

— С чего бы это? — скривилась я, снова услышав это ненавистное имя.

— Это он подарил мне такую шикарную квартиру, — Наташа обводит демонстративно руками.

— Она оформлена на тебя? — я выгибаю одну бровь от удивления.

Наташа замирает, потом морщится, злобно кидает свою подушку на кровать и разворачивается к окну.

Я ее слишком хорошо знаю.

Порой даже лучше, чем она сама.

И вся ее реакция, эти наигранные обиды, нежелание говорить — всё свидетельствует о том, что я задела Наташу за живое.

Попала прямо в яблочко. Едкой стрелой в цель, по больному.

— Нет, — тихо отвечает Наташа, не поворачиваясь в мою сторону.

Она как маленький ребенок, которого отчитали взрослые родители. А ведь младшая здесь в этой комнате только я.

Наташа старше меня на четырнадцать лет, но ведет себя словно избалованный подросток, требующий внимания.

Я тихо подхожу к Наташе со спины и аккуратно приобнимаю за плечи.

— Прости меня, — шепчу я и закутываюсь в ее шелковистые волосы. Такие же длинные и волнистые как у меня.

— Пойми, — также тихо отвечает Наташа, разворачивается ко мне и пристально смотрит. — Мы действительно должны быть благодарны ему. Илларион может казаться грубым, но он очень щедрый. У нас с тобой нет ничего. Могли бы сейчас на вокзале ночевать, а вместо этого наслаждаемся роскошной жизнью. Будем жить в этой квартире и ни в чем себе не отказывать.

— Ты, — чуть громче перебиваю ее. — Это ты будешь жить в роскошной квартире. А я в общежитии.

— Ну не глупи, — весело говорит Наташа и заковывает меня в свои крепкие объятия. — Илларион постоянно работает, или в командировках. Мы с ним не так уж часто видимся. И ты всегда можешь оставаться с ночевкой у меня.

— Как скажешь, Наташа, — хриплю я в ответ в попытках выбраться из ее рук.

— Не называй меня так! — свирепо говорит она.

— И как же мне тебя называть тогда? — я слегка улыбаюсь ее детской игривости.

Вот она всегда так, что-нибудь придумает веселое. Наташа задумывается ненадолго, ритмично постукивая указательным пальцем по лбу. Я покорно жду и заправляю тяжеленный пододеяльник.

— Придумала! — весело выкрикивает Наташа и запрыгивает на кровать. — Ты зови меня сестрой, а я тебя буду называть сестренкой, ну потому что ты же младше меня. Это логично.

Я смеюсь. Впервые за весь день. И также весело запрыгиваю к ней. Мы немного крутимся и в итоге ложимся так, чтобы видеть лица друг друга.

— Я действительно рада, что ты приехала, — шепотом говорит Наташа и подкладывает руки под голову.