– Так и что же, раз он себя порвал, так его мучения закончились?

– Нет теперь его мясо нарастает на нём, зудит, гниёт. Он вынужден вечно рвать его на себе.

– А души в тебе сейчас.

– Они у меня под язычком, им там тепло и уютно. Когда всех соберу передам отцу.

Адацио промолчал и не стал спрашивать, кто этот отец и почему ему нужны души детей.

Они вышли на поляну. Туман рассеялся. Поляна была в синих цветах и бабочках. Лунный свет придавал пейзажу загадочности. Пахло хмелем, душистыми травами и чем-то терпким.

– Смотри, Флоэрино.-рыцарь пригнулся и понизил голос до шепота. – что за женщины там танцуют?

– О рыцарь, вам не стоит их бояться, но опасаться следует. Это сёстры соблазнительницы. Они соблазняют заблудших похотью, грязными и порочными мыслями. Впрочем, они так и же братья. Но чаще они женского пола, поэтому зову их сёстрами. Сейчас они уже насытились и танцуют сладостный танец совращения. Посмотрите им под ноги.

Адацио привстал и разглядел тысячи мертвых тел женщин и мужчин с разорванными половыми органами, ртами и прочими отверстиями. Сёстры танцевали на телах и ноги их были в крови.

– Не правда ли, сладостное вино похоти и разврата слаще всего на свете? -сделал заключение, от увиденного лис.

– Так они вино делают?

– Лучшее из когда-либо созданных- улыбнулся лис и облизнулся. – А за ягоды… -лис махнул носом на разорванные тела.-вы не переживайте. Они сами хотели, чтобы их пользовали.-Флоэрино задумался- Удовлетворены! – закончил он многозначительно и даже поднял лапу вверх, чтобы подчеркнуть.

Сестры всё безумнее танцевали под зловещее завывание ветра. Какой-то момент они стали рвать на друг дружке платья и балахоны. Затем стали неистового иметь друг друга невесть от куда выросшими детородными органами, дико стонать, шлёпать и избивать друг друга, таскать за волосы. Действие поражало и возбуждало своей порочностью и неприкрытостью.

– Оооо пошли-ка отсюда Адацио.-Флоэрино дёрнул рыцаря за рукав зубами.-Ты я вижу засмотрелся и поучаствовать вознамерился. Такие поимеют тебя и сделают тебя вином. Тем более ягодки собираются.

На поляну по одному стали выходить люди. Они сначала шли, потом ползли на коленях, умоляли сделать с ними самые извращённые вещи. Сёстры целовались, облизывали друг друга, отпиннывали людей и называли их чем и кем угодно, где «падаль» было самое приличное слово. И те и те на поляне знали, чем это для каждого закончится и что здесь можно наконец то перейти грань.

Двое заворожённых стояли в траве -на краю безумия. Хотелось хотя бы на расстоянии вкушать утончённый ужас происходящего.

– А ты ведь не знал плотских удовольствий? – спросил со вздохом Флоэрино.

– Наш род не богат, хотя и знатен. Честь и неверие – вот что написано на нашем гербе. Отец совсем малышом отдал меня на воспитание в аббатство, пока сам в длительных походах сражался за корону. А в аббатстве кроме письма, изучения божьего слова, дисциплине больше и не учили ничему.

– Странно … -удивился лис.-Я слышал о подобных местах несколько иное. Слышал, что братья отгородили себя от дев настолько жестоко, что обучают мальчиков терпеть твёрдые предметы, кои когда-то сами терпели поначалу. Затем они уже не терпели, но получали благодать.

Адацио покраснел.

– Да и мне клали в рот свои отвердевшие начала, объясняя это обучением смирению. Я всегда знал, что это не смирение, а растление. Но ночи там темны и места одиноки, поэтому если что-то случится с мальчиком, конечно он будет в этом сам виноват.

– Даже так? -удивился лис и прищурил глаза. – Ну я думаю что-то мы застоялись здесь. Пойдём.