– Про унитаз за столом не говорят, – нахмурилась она. – И я не девочка, а Алика! Хватит меня так называть!

– Почему же? – спросил с интересом, насадил кусок мяса на вилку, и отправил в рот.

Вкусно.

– Мне странно, что такой большой человек не в состоянии имя запомнить. Глава огромной компании. Несолидно как-то, – съязвила Алика.

– Браво, – похлопал в ладони. – А если серьезно?

– А если серьезно, то, во-первых, имя свое я люблю. А во-вторых, девочкой, солнышком, зайкой и деткой я себя называть не позволю.

– Почему не позволишь?

Азарт во мне поднял голову. Кто-то пытается показать зубки, надо же.

– Других «девочек» называй девочками, – выдала Алика. – А меня по имени. Иначе я, знаешь, тоже могу называть тебя… ну… ладно, всё, – она сердито раскрошила кусочек картофеля в тарелке, но ни одной ложки так и не проглотила.

– Вообще-то, никого другого я девочкой не называл. Только тебя, – усмехнулся, глядя на эту непосредственную воплощенную сердитость.

Девочка она и есть.

– Я не хочу знать, как, кого, и в какие моменты времени ты называл.

– Ну ты и разошлась! Но называть я тебя буду так, как сам захочу. Имя свое ты любишь, я понял, – кивнул. – Не расскажешь, почему?

Алика удивленно взглянула на меня. В ее глаза смотреть невозможно – огромные, живые, и… добрые. Редко такое можно увидеть. Не красоту, а доброту, даже в таких малых проявлениях. Сразу совесть грызть начинает, и чувствую себя большей сволочью, чем я есть на самом деле.

– А почему тебе это интересно?

– Хочу поближе тебя узнать.

– Да? – еще сильнее удивилась Алика.

Тему я эту завел, чтобы про ее отца спросить. Начал издалека, но черт, мне и правда интересно, кажется. Не только наблюдать за сменой выражений на красивом лице Алики, но и слушать ее. Голос медовый. Не высокий, но и не низкий. Единственная ассоциация – мёд. Она говорит, и мёд льется – густой, янтарный, блестящий.

Девочка-мёд.

– Папа с мамой в Ялте познакомились, и… ну, меня там и сделали. В Ялте. Папа очень любил фильм «Асса», и в честь главной героини фильма меня и назвали.

– В честь той, которая жила с бандитом, а затем убила его?

Алика пожала плечами, не соизволив дополнить ответ. Владимир Веснин в своем репертуаре – «счастливое» имя дочери дал, ничего не скажешь.

– Я посмотрел твое рекомендательное письмо. Ты стажировалась в Бразилии, верно?

– Я там жила с одиннадцати лет, – Алика поморщилась.

– Что, не понравилось?

– Красивая страна, но… нет. Я ее не полюбила.

– А почему ты уехала в Бразилию? Расскажи, – спросил жадно.

Мне нужна чертова информация про Веснина. Детективы шерстили базы, пробивали вылетавших из нашей и соседних стран за нужный мне год, и не было среди них этого урода. Вся семья провалилась как сквозь землю! И как же так вышло?!

Алика растерялась. Глаза бегают, она молчит, смотрит то на меня, то в темное окно. А затем снова на меня с какой-то странной надеждой.

– Я… наверное, это уже не тайна, – заговорила Алика, замялась, и прикусила губу.

– Ну, продолжай.

– Я с бабулей жила. Здесь, в этой квартире. Такое часто бывает, когда детей бабушки воспитывают. Мама конным спортом занималась, она жокей, а папа сначала каскадером был, а потом в полицию пошел. Некогда им было меня в школу, в кружки водить. А бабуля с радостью меня забрала, я родителей только по выходным видела, и то не каждые выходные, и только на пару часов. Боже, – Алика прижала ладонь ко лбу, – зачем я все это рассказываю? Лишнее это. В общем, я из школы шла сюда, к бабушке. Я только четвертый класс тогда заканчивала. Два перекрестка не дошла до дома. Папа остановил машину, меня посадили в нее, чуть ли не затолкали. Мама напугана была, я тоже почему-то испугалась, атмосфера похоронная была, давящая. Мы поехали в какой-то другой город, в один из соседних – остаток дня и всю ночь ехали, а я даже плакать боялась. Все такими строгими тогда были.