– Остин – подлый парень. – Кунс снова сплюнул: то ли потребность возникла, то ли в знак согласия. – В Корею отправился злой как черт, а вернулся еще злее. Так твою маму и не простил, что замуж вышла, пока он воевал с косоглазыми. А мисс Мэдилайн никогда и не смотрела в его сторону, хоть он тут в лепешку расшибись. – Он беззубо улыбнулся. – Но ты, Такер, кажется, к нему в зятьки метишь?

Старики одобрительно закудахтали шутке, а Такер отвернулся и открыл дверь, ведущую к шерифу.

Вся его контора состояла из узкой комнаты, где помещались списанный армейский стол, два вертящихся стула, деревянное поцарапанное кресло-качалка, металлический шкаф с оружием, ключ от которого Берк всегда носил на тяжелой цепи, прикрепленной к ремню, и новенькая кофеварка – подарок от жены на Рождество. Деревянный пол был усеян застывшими белыми брызгами, которые так и остались с тех пор, как последний раз белили стены.

За комнатой был крошечный туалет и небольшой закуток, в котором содержался архив и стояла раскладушка. Это помещение использовалось в том случае, если Берку или его помощнику необходимо было караулить заключенного всю ночь. Но чаще оно служило убежищем для мужей, которым супруги задавали трепку, и здесь провинившиеся коротали ночь, ожидая, когда жена малость поостынет.

Такер всегда удивлялся, как Берк, сын некогда преуспевающего плантатора, может быть доволен своей должностью. Ему редко доводилось заниматься какими-то серьезными происшествиями: в основном он разнимал дерущихся или присматривал за пьяницами.

Тем не менее Берк казался вполне счастливым – в том числе и в браке, хотя ему пришлось жениться на забеременевшей от него девушке, когда еще не кончили среднюю школу. Он с удовлетворением носил свою шерифскую повязку и был достаточно вежлив и доступен, чтобы снискать популярность в Инносенсе, жители которого не любили, когда им указывали, как не следует поступать.

Когда Такер вошел, Берк горбился над столом, изучая какое-то досье, а вентиляторы под потолком гоняли по кругу застоявшийся жаркий воздух.

– Привет, Берк.

– Привет, Такер, очень рад, что ты… – он замолчал, увидев распухшее лицо друга. – Черт побери, парень, как это тебя угораздило?

Такер поморщился, отчего почувствовал весьма сильную боль, и решил, что лучше сохранять непроницаемое выражение лица.

– Попал в лапы Остину.

Берк усмехнулся.

– А у него какой видик?

– Делла говорит, что еще хуже. Ну а я, признаться, его не разглядывал: было как-то не до того. – Такер с опаской опустился на шаткое сиденье вертящегося стула и просунул пальцы под темные очки, освидетельствовать подбитый глаз. – По его мнению, я растлил белоснежную, как лилия, девственницу, которая до этого не знала, что у мужчины между ног.

– Вот дерьмо!

Такер хотел было пожать плечами, но вовремя остановился.

– А суть в том, что ей уже двадцать пять и я спал с ней, а не с ее стариком.

– Приятно слышать.

Такер улыбнулся распухшими губами и тут же поморщился.

– Мамаша Эдды Лу, наверное, каждый раз молится богу, когда он наседает на нее. – Такер нахмурился, представив себе худенькую хрупкую жену Остина с постоянно несчастными глазами. – Ладно, Берк, как бы то ни было, я хочу поступить по справедливости. – Он вздохнул при мысли, что приехал в город вовсе не для того, чтобы сделать подобное заявление. Просто надо было с чего-то начинать. – Вот у вас со Сьюзи все получилось, как надо…

– Ага. – Берк вынул сигареты «Честерфилд», взял одну и перекинул пачку через стол Такеру. – Но мы с ней были слишком молоды и неопытны, чтобы думать, будто бывает по-другому. – Он внимательно смотрел, как Такер по привычке обламывает крошечный кончик сигареты. – И потом, я же ее любил. Любил до безумия. И все еще люблю… Конечно, нам нелегко досталось, учитывая, что Марвелла была уже на подходе, а мы еще не кончили школу. Нам пришлось тогда жить два года с моими родными, прежде чем мы смогли заработать на собственное жилище. А Сьюзи сразу же снова забеременела нашим Томми. – Он выдохнул дым и покачал головой. – За пять лет родили троих ребят!