– После того как транспортная прокуратура возбудила уголовное дело, стало ясно, что не исключена и возможность теракта, таким образом, расследование перешло в ведомство Генеральной прокуратуры, но это случилось только сегодня ночью, а Александр Борисович, к сожалению, не успел ознакомиться с материалами.

– Александр Борисович, я очень надеюсь на вас, – веско сказал президент.

– Да я что… – пробормотал Турецкий. Ну Костя, ну удружил. Ну почему нельзя было меня отправить в срочную командировку?!

– Я думаю, вам надо вылететь в Новосибирск, – сказал президент. – Впрочем, – он поднял руки, – не мне вас учить. Словом, я буду пристально следить за расследованием.

Такая фраза предполагала вроде бы конец разговора. Неужели все?!

Президент встал. Меркулов и Турецкий тоже.

– Да, вот еще что. – Президент сел. Остальные – тоже. – На этом самолете летел, так сказать, член моей семьи…

Турецкий почувствовал, как стремительно холодеет спина. Родственник президента?! Все пассажиры, кажется, полтораста человек, погибли, экипаж – тоже. Не то чтобы он как-то особенно сочувствовал президенту – не больше и не меньше, чем родственникам остальных погибших, но… теперь же с него за это дело семь шкур спустят. Паршивая история, очень паршивая.

Турецкий так расстроился, что не сразу вдумался в смысл сказанного дальше.

– …у него была кличка Флип. Ему было уже семь лет, это немало для собаки, но все равно еще можно жить и жить. Дочь в нем души не чаяла. Да и мы с женой…

– Какая порода? – спросил Меркулов.

– Стаффордширский терьер.

Собака, понял наконец Турецкий. Член семьи – собака. «Карлсон, Карлсон, мне подарили собаку!» – некстати вспомнил Турецкий любимый мультик своей дочери.

– А почему он был в самолете? – спросил он.

– В этом-то вся трагедия. – Президент взъерошил редкие светлые волосы. – Он заболел. Скис прямо на глазах. Ничего не помогало. Выяснилось – опухоль, злокачественная. Мы дочке ничего не сказали, вызвали лучших ветеринаров. Те посмотрели и сказали – дело швах. В общем, умыли руки. Мы уже готовились к худшему, хотя дочери я все не говорил, не знал с чего начать. И вдруг мне сообщают, что в Новосибирске есть народный целитель, только не по человеческим болячкам, а по домашним животным. Говорят, чудеса делает. Его нашли, прислали ему снимки, историю болезни, все такое, он посмотрел и сказал: есть надежда, привозите, только немедленно. И в тот же день мы его отправили, понимаете? Наш Флип был в этом самом самолете, понимаете? Это такой удар для нашей семьи… Я очень рассчитываю на вас, Александр Борисович, очень. Можете рассчитывать на мое содействие.

– Кто сопровождал вашу собаку? – хмуро спросил Турецкий.

– Мой порученец. Семенов Виталий Максимович. Но сопровождал – это звучит формально. Животные же путешествуют не в салоне, а в багажном отделении. Так что он просто прошел с ней паспортный и таможенный контроль, и все. А вот в Новосибирске их – Виталия с собакой – должны были встретить. Но не пришлось, как видите.

– Семенов давно у вас работал? – уточнил Меркулов.

– Второй год.

– Выходит, он тоже погиб? – спросил Турецкий.

– Выходит, так, – развел руками президент. – Я позаботился о его семье.

– Не сомневаюсь. В аэропорту, в самолете кто-нибудь знал, кто такой Семенов, где он служил?

– Что вы, что вы! Это же частное дело. Виталий Максимович выполнял мою просьбу в приватном, так сказать, порядке. Если нужна будет какая-то еще информация, обращайтесь в любое время.

Уже в своей машине Меркулов сказал:

– Саша, извини, я ничего не мог сделать. Мне позвонили ночью. Подготовиться было невозможно.