Как заведённый, опрокидывая впавших в ступор людей, я видел, клянусь, видел – как летели первые пули, разбивая стёкла, взрывая крошкой камень, раздирая в щепки дерево.

  Пьяный стрелял по дуге – в молоко, плохо управляя оружием. Люди, оглохшие от звуков выстрелов и собственного крика, в панике бежали к выходу, загромоздив проход и мешая друг другу.

  Посреди безумия и хаоса стояла фигура в красном.

  Цепочка выстрелов пошла обратно – более уверенно, ровно, и я понял – попадёт.

– Дурная баба! – спотыкаясь о сжавшиеся на полу тела, я рванул оттолкнуть с гибельной траектории застывшую столбом гостью, пытаясь переорать стоявший вокруг визг, – Падай! Пада-ай!!!

  Она подняла на меня полные ужаса глаза, когда мои руки коснулись её платья.

  Тело дёрнуло острой болью. Один, два… Бок, грудь… Уже понимая, что убит, я смотрел, как следом незнакомку сотрясло туго входящими в плоть пулями.

– Не успел. – была последняя мысль.

  Хотя, нет, не последняя. За ней, опрокидывая веру в собственную разумность, вслед за уходящим сознанием проскользнула ещё одна – о том, что от золотой блондинки отбиваться не придётся.

* Автомат Калашникова складной укороченный, АКС-74У – укороченный вариант автомата АКС74, был разработан в конце 1970 – начале 1980-х годов для вооружения экипажей боевых машин, авиатехники, расчётов орудий, а также десантников. Разговорное название – «Ксюха».

  Тасмин*.

  Медленными волнами наплывало сознание. Как прибой: придёт – уйдёт – придёт – уйдёт… С каждым разом всё ближе подкрадываясь к реальности. Наконец, удалось зацепиться за смутное световое пятно. Ясное зрение возвращаться не спешило. Вокруг словно ещё плескалось море… вода…

– Как же я хочу пить. – достучался до разума организм, и я попыталась сфокусироваться.

  Световое пятно оказалось корявой оплавленной свечкой, стоявшей на видавшем виды примитивном столе – как будто его топором мастерили.

– Твою дивизию, что за хрень?! – сама удивляясь этому экспрессивному подбору выражений, ошарашенно брякнула я, тут же испугавшись чахоточного карканья, которое издало моё горло.

  В тот же момент справа стремительно надвинулась тень.

– Что ты сказала? – прозвучал над ухом незнакомый мужской голос.

– А-а-а! Ты кто, придурок?! – раздирая клейстер вязкой слюны в пересохшем рту, просипела я и вяло дёрнулась, пытаясь подобраться на подушке и занять вертикальное положение – безуспешно.

  Тело не слушалось – накатили слабость, боль и тошнота, едва не уронив сознание обратно на дно небытия.

– Лежи, не дёргайся – тебе нельзя. Повтори, что ты сказала. – напряжённо задал вопрос тот же голос.

  От провала в бессознание удерживал страх понимания собственной беспомощности и наличие какого-то левого мужика у моей кровати. Хотя, кровать – тоже явно левая.

– Что я, свой ортопедический матрас с анатомической поддержкой позвоночника не узнаю? – не совсем вовремя внимание зависло на совершенно второстепенной детали.

  То, что это не больница, было понятно сразу. (Ага, кривая свечка и мужик на соседней койке, что ли? Явно же не доктор – пульс не щупает, количество пальцев считать не заставляет.) А где я ещё могла находиться в таком разобранном виде – страшно подумать.

  Мысленно одёрнула себя – сейчас важнее всего было рассмотреть того, кто со мной говорил, понять, насколько он опасен, и что ему от меня вообще нужно.

  Обмирая от удушающей паники, сосредоточила взгляд на нём.

  Мужчина был молод – годов двадцати двух, жидкого телосложения, но высокий. Из рукавов нелепой широкой рубашки торчат "аристократические", а по-простому – худые запястья. Правая рука перемотана повязкой, грудь под рубахой, судя по тому, как она топорщится – тоже. Ноги не вижу, но, наверняка, тоже тощие. Какой-то нескладный, что ли – кости , вроде, есть, а мясо категорически в дефиците.