– Содержание «семейного офиса» обходится в меньшую сумму, чем те, которые я тратил бы на хозяйство без него, – любил повторять Азино. – За одно строительство дома дизайнеры, архитекторы, подрядчики содрали бы такие наценки, которые в десять раз больше сумм, что я заплатил сотрудникам «семейного офиса» за все время его существования!

Люди из «конторки» обзванивали поставщиков, сравнивали прайсы, добивались максимальных скидок. В результате мультимиллионер Азино приобретал на рынке товары и услуги дешевле, чем делал это какой-нибудь менеджер среднего звена, – из-за вечной усталости и нехватки свободного времени среднестатистический гражданин вынужден пользоваться услугами фирм, единственное достоинство которых заключается в том, что они располагаются рядом с его домом.

В вечер, когда в особняке собрались для экстравагантной игры азиновские гости, «семейный офис» не пустовал. «Элла Фицджеральд» – под этим прозвищем друзья Рустама знали его личного счетовода – сидела за большим столом с полированной крышкой из цельного ореха. Проверяла финансовую отчетность. Внезапно услышала странный вскрик за дверью. Та отделяла «семейный офис» от коридора, проходившего по второму этажу.

Элла Фицджеральд получила прозвище за дородные телеса, туго натягивавшие ткань юбок и пиджаков, за шапку густых курчавых волос – это действительно делало ее похожей на известную певицу. Она привыкла к экстравагантному поведению хозяина. Ежедневно приезжая на работу в особняк, надо запастись максимумом терпимости и невосприимчивости к глупостям вроде голых барышень, как ни в чем не бывало разгуливающих среди бела дня по коридорам, пьяных знаменитостей, ползущих на четвереньках по лестнице на второй этаж, и работодателя, пытающегося разучивать грузинское многоголосье в компании с поваром и лидером парламентской фракции.

Тусовки, собиравшиеся под этой крышей, всегда шумны и эксцентричны. Между нетрезвыми гостями бывало возникали сцены… Тогда до ушей Эллы доносились крики, ругань.

Услышанное теперь было особенным. В человеческом голосе – интонация, от которой толстуху пробрала дрожь.

Пальцы ее разжались, банковская справка, полученная по поводу одного из счетов Азино, мягко опустилась на стол. Фицджеральд не шевелилась… В это мгновение больше всего мучил вопрос: повернула ли, войдя в «семейный офис», маленькую покрытую напылением под золото рукоятку на двери, – обычно в вечерние часы, когда у Рустама бывали гости, всегда делала это. По забывчивости могла… Ручка, за которую взялся кто-то с другой стороны, опустилась вниз. Элла открыла рот, чтобы закричать. Едва слышный хрип вырвался из горла… Она была парализована страхом.

Сад и дорога, что вела от дома к воротам, выглядели неуютно. Боккум поежилась: за какой-нибудь час температура воздуха заметно снизилась. Надетая на ней легкая розовая курточка из хлопковой ткани не спасала от ночной прохлады.

Теодора вздрогнула: показалось – за одной из колонн, обрамлявших парадный вход в ее дом, прячется фигура человека. Как будто он нечаянно выставил локоть, но тут же убрал его. «Нет, чушь! Даже проверять не буду!.. Никого там нет. Мерещится… В такую ночь, при таких обстоятельствах непременно должно что-то примерещиться. Если поддаваться, верить призракам – сойдешь с ума. И тогда… Если я сойду с ума… Я не сойду с ума. Не могу себе этого позволить…»

Словно это помогало взять себя в руки и защищало от вредных мыслей, которые лезли в голову, известная писательница принялась одну за другой застегивать пуговицы на куртке. Сверху вниз, не пропуская ни самой верхней, под горлом, ни последней – над поясом, – короткая курточка не доходила до него сантиметров десяти.