Чудеса, или, если угодно, необъяснимые истории, происходили конечно же не только со мной. Немало моментов пересечения с необъяснимой благодатью было в жизни диакона Владимира Правдолюбова.
Один случай я потом вспоминал много раз. Мы ездили с мамой, с ее знакомой – прихожанкой из папиного храма и с моей будущей супругой Татьяной на Кий-остров, где патриарх Никон в 1656 году основал Крестовоздвиженский монастырь. Маленький, по-моему, полтора на два километра, остров – камни и сосны. Дивной красоты место. Мама моя – большая любительница Русского Севера, а я на нее больше похож и внешне, вплоть до такой же субтильной комплекции, и ее любовь к Северу мне близка. В советское время в монастыре сделали, естественно, дом отдыха, куда мы взяли путевку на неделю. Гуляли много. Хотя вода кругом, купаться там почти невозможно – холодища, Белое море. А 19 августа, на праздник Преображения Господня, мы с Танюшей идем к завтраку. Идем и чувствуем запах ладана. Думаем: это же монастырь. А мы идем к центру острова, где столовая, там был храмовый комплекс, где осталось здание собора. Рассуждаем: может, приезжал батюшка? Хорошо, что он был на Преображение (мы слышали о том, что священник из Онеги в какие-то праздники служил там молебен)! А через какое-то время узнаем: батюшка не приезжал. Не может быть! А ведь запах ладана ощущал на Соловках дедушка Анатолий, когда он был в заключении, сохранились его воспоминания: «Я такого прекрасного аромата ладана в жизни никогда не чувствовал!» И никаких служб там тогда точно не было. Такие схожие факты наставляли и укрепляли меня всегда.
Пюхтицы меня потрясли. Сестры, впечатленные папиной идеей путешествия с дочерью, кормили нас вкусной сметаной, творогом с медом и рассказывали, что у них 70 гектаров земли, которую они обрабатывают сами, стадо из 50 коров, настоящее хозяйство, каких я прежде не видела. Поскольку я была маленькой, работать, трудничать нас не просили, а священник, оказавшийся там одновременно с нами, повел на прогулку. Дошли до кладбища. Сокрушаясь, он показал могилку послушницы, которая сбежала из монастыря, а потом вернулась: «Несчастная любовь, домашние неурядицы, и девушки сразу хотят в монастырь. А когда поутихнет горечь, так же быстро хотят вернуться. Хорошо, если не успели дать обетов». В семь лет я смутно догадывалась, о чем он говорит, скорее, воспринимала общий фон – к решению уйти в монастырь надо относиться очень серьезно и ответственно.
В Пустыньке под Ригой нас приютил удивительный человек – архимандрит Таврион (Батозский)[12]. Его биография и лагерные мытарства описаны довольно подробно. Я же помню лишь высокого красивого старца, взявшего меня за руку и отведшего в маленький храм.
Довольно долго я была уверена, что путешествовал с детьми только мой отец. Но оказалось, что такие поездки были обычным явлением в священнических семьях. Ксюша Асмус тоже путешествовала с папой, отцом Валентином:
Мы поехали на две недели в Пюхтицы. Папа взял с собой меня и Лену (мне было 11 лет). Еще я очень хорошо помню, как папа нас брал гулять по Москве: мы ходили по Лефортово, он показывал немецкий квартал, рассказывал частично историю города, тех мест. Как-то папа меня взял с собой в гости к Сильвии Федоровне Нейгауз[13]. Визит к ней меня потряс: мало того, что я, естественно, полюбила с первого взгляда Сильвию Федоровну, она к тому же угощала нас зеленым чаем, о существовании которого я тогда впервые и узнала (кстати, ее отпевание было первым осознанием существования смерти, и я горько плакала)… С папой всегда было жутко интересно, а так как такое происходило редко – папа очень много работал, – это запомнилось навсегда.