Любовь Ивановну, свою первую учительницу, я помнил хорошо: с первого же дня учёбы она, как и мама, называла меня Эликом, а ученики неизменно называли её между собой Любашей.

Говорили, что Любовь Ивановну переименовал в Любашу один из дедушек её учеников в первый же год работы в школе. Это ласковое имя-прозвище закрепилось за ней на многие годы, и среди других ярлыков, щедро розданных остальным учителям: «Циркуль», «Жаба», «Машка», «Барбос» и «Оляндра» – «Любаша» было самым нежным, да и не прозвищем вовсе. Мы любили свою первую учительницу, и эта любовь была взаимной – все годы, до самого выпускного класса, для каждого из нас у доброй учительницы всегда находилось ласковое слово, полезный совет. А в день последнего звонка Любовь Ивановна обнимала и целовала своих учеников со слезами радости на глазах:

– Родные мои, какими же взрослыми вы стали…
Любовь Ивановна не теряла связи со своими бывшими учениками и после выпускного приходила к ним домой, знала все новости – кто где учится и работает, кто в кого влюблён и на ком собирается жениться.

Мне же, высокорослому, приходилось нагибаться к ней для поцелуя, иначе она никак не могла дотянуться даже до плеч.

– Ой, Элик, родной мой, как же девушки тебя целовать-то будут? – говорила она шутя, а я заливался краской от этих слов. Такой вот была моя первая учительница…

А первая любовь… Ася… Я её, конечно же, не забыл. Но она уже давно не живёт в Дагестане. Ещё с тех пор, как так некрасиво, не прощаясь, я исчез из её жизни. Впрочем, что бы изменилось, если бы она и сейчас там жила, а наша встреча, спустя двадцать лет, состоялась? Что бы сказал ей сейчас, как объяснил бы всё, что случилось в прошлом? Разве есть оправдание тому, чему оправдания нет вообще?

Каждый раз мне приходится вновь спешно отгонять эти мысли. Не хотелось вспоминать давно прошедшие события, в которых было много такого, отчего становилось не по себе.

«О чём теперь жалеть? – часто успокаивал себя. – Всё, что случилось, – к лучшему».

Вот и Ася уже, наверное, замужем за хорошим человеком… семья у неё есть, дети. Конечно, она точно счастлива. Почему же нет? Ася красивая, милая, хозяйственная – что ещё нужно в браке нормальному мужчине? А вот я, ненормальный, дважды попробовал свить домашнее гнёздышко – не получилось. Не семейный, человек, видимо, по сути своей. Так что ещё неизвестно, кому из нас не повезло.

– Слышь, Эльдар, а давай я тебя познакомлю с какой-нибудь козырной московской дамой и женю на ней? Ты ведь за границей живёшь, сам знаешь, какая сейчас мода на русских невест… Даже сингапурцы наших девушек с удовольствием импортируют в жёны. А почему бы и нет? Русские женщины красивы, трудолюбивы, не то что ваши прозападные «эмансипе» – воблы сушёные…

– И что я тебе плохого сделал, Игнат? Зачем ты меня женишь? – шутил я с другом. – Мне и так хорошо. Может, завидуешь? Хочешь, чтобы и мне тяжко стало от домашнего гнёта? Нет уж, меня моя жизнь вполне устраивает.

Этот разговор с Игнатом на разные лады уже много лет периодически повторялся. Вот и в этот раз перед выездом из Москвы в Кисловодск Игнат решил свести меня со своей знакомой, Тамарой. Познакомил, значит. Тамара мне понравилась: молодая, красивая, независимая, доктор наук, врач-патологоанатом. Я отметил про себя все прелести и заслуги очередной невесты, но ограничился её приглашением погостить два выходных дня в загородном доме Игната. Ну, с кем не бывает – вдруг захотелось отдохнуть с этой красивой женщиной на природе, вдали от шумной и перенаселённой Москвы.

Ни о чём другом я изначально не думал. А потому с самого же начала дал Тамаре недвусмысленно понять: ни на что другое, кроме короткого романа, ей рассчитывать не стоит. Несмотря на это, она согласилась провести со мной время.