Так вот, вам говорили не всю правду. Вы важнее крестьян. Со временем станете важнее горожан и простых солдат. Но это время еще не настало. И вы никогда не встанете на один уровень с аристократами. Потому что у каждого из аристократов кто-то из предков совершил что-то особенное, повел за собой людей, захватил власть и землю, а прямая линия его потомства сохранила свое положение в борьбе с другими претендентами.

Кстати, я, как опекун благородный леди, баронессы Зеленой Долины, временно равен по статусу баронам. Добавлю, что я лично знаком с герцогом и всей его семьей, включая наследника, графа Омского, а графиня Омы мне обязана. Учитывайте это, когда будете жаловаться своим папочкам.

Добро пожаловать во взрослый мир, засранцы!

***

Соседи забегали, приводя в порядок мое спальное место.

– Может, сэр желает расслабиться? – подошел ко мне местный специалист по оральным утехам.

– Нет, не интересует. И в будущем в моем присутствии этим не занимайтесь. Если не терпится – в парк идите или еще куда. Здесь не бордель.

Из-за всей этой суеты времени на отдых почти не осталось.

Я только прилег минут на пятнадцать, чтобы распрямить кости, и уже вечерний колокол брякает – ворота академии закрывают, пора идти на кладбище, к магистру Бонифаксу.

Зато с соседями по комнате познакомился.

***

На улице осенний мелкий дождик перешел в мокрый снег. Под ногами на мощеных дорожках хлюпала вода. Темно, еле видно камни под ногами. Впереди свет свечного фонаря виднеется. Мне туда.

Я надвинул глубже капюшон плаща. Под ним надета круглая вязаная шапочка, сделанная для меня Вилей. Такие шапочки мы продавали дворянам из герцогского дворца по рублю за штуку. Эксклюзив же. И удобно – вот под капюшоном, например, она не мешает. И под шлемом. А тюрбан, намотанный на голову, или берет – мешали бы. Надо бы еще шляпу с полями изобрести, в дождь такая была бы удобнее.

Я подошел к боковой калитке, перекрывающей проход сквозь толстую стену. Кладбище размещалось не во дворе академии, огороженном крепостной стеной, а рядом. Впрочем, оно тоже было огорожено трехметровым кирпичным забором, так что посторонние туда попасть не могли. А результаты экспериментов студентов не смогли бы разбежаться.

У калитки уже ждали магистр Бонифакс с фонарем и несколько студентов из нашей группы. Потом подтянулись остальные.

– Все пришли? – магистр пересчитал нас по головам. – Вроде все. Ну, идемте.

***

На кладбище он выстроил нас у свежей могилы.

– Здесь похоронен один из подопытных, которого использовали при обучении. Здесь вообще большинство могил – могилы подопытных. Студенты еще изредка погибают, их тоже тут хоронят.

Я слушал, искренне не понимая, зачем нас вообще потащили ночью на кладбище. Когда я присутствовал при призыве души старым некромантом в графстве Ома, тот просто в темном кабинете это делал. Темнота важна, чтобы лучше было видно душу, а дождь, холод и грязь – зачем вот это вот всё?

– Теперь вы возьмете лопаты и выроете труп. Он почти свежий, вам понравится.

– Магистр, а зачем? – не выдержал я. – Неужели у вас не осталось пряди его волос или следа биологических жидкостей?

– Объясняю. Вы ничтожества. Жалкие зародыши магов. Вы не только ничего не умеете, но и не хотите трудиться. Многие не готовы запачкать свои ручонки. Труд некроманта часто связан с грязью, кровью и гнилью. Привыкайте к этому. Кто не готов копаться в грязи и боится гнилого мяса, не сможет стать настоящим профессионалом. Я научу вас не бояться трудностей, сморчки.

Что-то мне это напомнило…

…старые американские фильмы о военных, еще времен вьетнамской войны. Там часто показывали, как какой-нибудь тупой вояка-сержант, с бритым затылком и гипертрофированными мышцами, всячески гнобит новобранцев, обзывая их по-всякому и заставляя ползать в грязи. Считалось, что это готовит солдат к будущим трудностям. Оказалось – ерунда всё это, после эпического провала во Вьетнаме американцы начали пересматривать концепцию, и допересматривались до полной толерантности. А воевать у них так и не получилось научиться, да… Наверное, чтобы успешно воевать, надо учиться воевать, а если учиться терпеть унижения – то научишься терпеть унижения. Как-то так это работает.