В отличие от Ханны Эстер была немногословной. Она сухо поздоровалась со мной и отправилась на свою кровать – читать какую-то увесистую книгу при мягком свете магического кристалла. Такие стояли на прикроватных столиках у каждой из нас, и у каждого был цвет того факультета, на котором мы учились. Красный – у меня, синий – у Ханны и жёлтый – у Эстер, она была на факультете Алхимиков.

Пока мы болтали с Ханной, я то и дело ловила на себе цепкий, изучающий взгляд Эстер. В этом взгляде не читалось ничего хорошего. Я ей не нравилась. Это чувствовалось. На все мои попытки заговорить девушка отвечала односложно или вовсе отмалчивалась.

Интересно, это её мать так против меня настроила? И когда только успела?

– Несомненно, госпожа Громова расскажет нам, что ввергло её в такую глубокую задумчивость, – услышала я певучий баритон, и в панике вылетела из собственных воспоминаний.

– А… что… – судорожно захлопала глазами. Преподаватель пристально смотрел прямо на меня, и в полумраке комнаты его глаза горели двумя ярко-голубыми огнями. Все мои новоиспечённые одногруппники притихли, и в этой тишине мне почудилось какое-то затаённое злорадство.

– Простите, – промямлила я, – отвлеклась. Такого больше не повторится.

– Прощаю, – царственно кивнул препод, и я скептически хмыкнула про себя: откуда столько пафоса, интересно? – но при одном условии.

Я напряглась.

– Вы назовёте моё имя и предмет, на котором сейчас находитесь.

Я перевела дух. Это было легко. В нашем универе преподы обожали такие вопросы, и я быстро научилась вычленять и запоминать нужную информацию.

– Вас зовут Артур ди Грегуар, а ведёте вы Призыв духов и работу с ними…

– То есть, ваш профильный предмет, – мягко закончил вместо меня Грегуар, – всё верно. Больше не отвлекайтесь. Итак, вернёмся к теме нашей лекции. В старых домах можно найти…

Тишина аудитории наполнилась скрипом перьев по бумаге. Я тоже начала послушно записывать. Благо, тетрадями и самопишущим пером я разжилась в библиотеке. Но мысли опять принялись своевольно скакать.

Как я поняла, Академия начала работать совсем недавно – всего лишь два с половиной года назад, и сейчас обучение заканчивал её первый выпуск. Три года длилась учёба на степень аларкезуса – то бишь, бакалавра, по-нашему. Дальше можно было либо идти работать по распределению, либо учиться дальше – в магистериум, либо отправляться на вольные хлеба. Ну, а мне предстояло освоить трёхлетнюю программу за год…

При мысли об этом я тихо застонала.

Вчера у себя на столе я нашла своё расписание и едва не поседела. Почти на каждый день мне выпадало по три-четыре лекции за первый курс – обучение на нём началось два месяца назад – плюс я должна была параллельно самостоятельно учить и предметы за половину второго курса, гася задолженности по коллоквиумам, зачётам и экзаменам.

Стипендию, кстати, мне назначили – пятьдесят золотых за семестр. Комендант, заглянув, выдал авансом тридцать. «По личному распоряжению господина ректора», – пояснил он, и я просияла.

Но, видимо, чтобы жизнь мне не показалась совсем уж малиной, первый же зачёт – по Артефакторике – мне предстояло сдать уже через месяц.

Я подавила тяжёлый вздох. Помни о своей цели, Василиса, напомнила я себе. Помни о маме.

Эта мысль придала мне сил, и я с удвоенным усердием начала записывать всё, что говорил магистр ди Грегуар.

И почему в аудитории такие потёмки, а пишем мы при свете магических светильников? Неужели нельзя сделать свет поярче, как в других классах?

Около меня раздался шелест, и я вздрогнула. Словно летучая мышь скользнула. Магистр прошёл мимо, не переставая диктовать.