— А зачем ты лазишь по моим вещам?!

— Это мой дом, и я в праве делать то, что пожелаю. Я еще раз спрашиваю, что это такое?! — тычет мне в лицо тенями.

— Ты знаешь, что это такое. Более того, ты сама ими красишь глаза, я тоже хочу… иногда. И вообще, я купила их на выпускной, — да уж, не засчитано.

— Выпускной через год и три месяца. Хочешь пойти по стопам матери?!

— Накрасив глаза тенями?! Ты серьезно, бабушка?!

— Да, я серьезно. Увижу, что красишься, я тебе быстро напомню, что такое скакалка. И не посмотрю, что уже совершеннолетняя.

— Ты не сделаешь этого.

— Сделаю. Живешь в моем доме, значит живешь по моим правилам.

— Да если бы не ты, я бы спокойно жила в общежитии! Это ты меня опозорила при всех, ты! — срываюсь я, прекрасно осознавая, что делаю хуже только себе.

— Если бы не я, ты бы давно стала шлюхой, как твоя мать, — нисколечко не задумываясь, бросает мне в ответ.

— Ты…

— Закрой рот и иди ужинать, — все так же спокойно произносит она, разворачиваясь к кухне.

Пятнадцать месяцев… надо потерпеть всего лишь пятнадцать месяцев. Это же ерунда, по сравнению с пятнадцатью годами. Все обязательно будет хорошо… чуть позже, но будет.

***

Полвосьмого, а я словно воровка выбегаю из квартиры. Нет уж, никакой косы и кофты до колен. Шелковая блузка, купленная мною в тайне от цербера, джинсы и тушь. Тушь на глазах! Хотя с этим я, наверное, погорячилась. Если одежду я переодену сразу после занятий, то как смою косметику? Да уж, скакалки мне еще не хватало… Ну и ладно, это тоже можно перетерпеть, мне же нужен только один разочек по вторникам. Вот увижу его, а после лекции хоть три косы и смирительную рубашку надевайте.

Несмотря на то, что из дома я вышла значительно раньше положенного времени, на первое занятие по терапии я успела аккурат к девяти утра, а все из-за утренних пробок. Терпеть не могу опаздывать, особенно на первое занятие. Утихомирив свое дыхание после недавнего забега, я быстро надела халат и села за вторую парту, к такому же заучке, как и я — Илье. Спасибо моему четырехглазому одногруппнику за всегда занятое для меня место.

А через пятнадцать минут я поняла, что могла и не устраивать забег до корпуса, ибо наш преподаватель не спешил представать перед нашими очами.

— Дорогие студенты, вас слышно в начале коридора, — знакомый мужской голос тут же заставляет меня поднять взгляд с телефона на дверь. — Давайте договоримся, чтобы в ближайшие две с половиной недели такого не было. Не позорьте меня, и прежде всего себя. Я даю вам пятнадцать минут для того, чтобы вы собрались, а не для того, чтобы вы упражнялись в том, кто кого перекричит. Надеюсь, это предельно ясно, — и без всяких переходов продолжает. — Те, кто обладает девичьей памятью, может записать мое имя, остальные просто запомните: Волков Кирилл Александрович.

Сказать, что я в шоке — ничего не сказать… Вот этот козел будет вести у нас занятия целых две с половиной недели?! Ну это же надо так попасть, Господи… Я даже не слышу, что говорит этот мужик, меня охватила самая что ни на есть паника. А когда он начинает перекличку и перед моей фамилией делает многозначительную паузу, у меня начинает трястись ладонь, которой я упорно пытаюсь прикрыть свое лицо.

— Зайка, — немного откашлявшись, наконец произносит он.

— Здесь, — сразу же отвечаю я, откуда ни возьмись вполне уверенным голосом, правда так и не могу поднять голову.

— Светлана Васильевна, я вас не вижу, вы где? — в Караганде! — Покажитесь, Зайка, — таким же насмешливым голосом, как и вчера, произносит псевдогинеколог.

— Я здесь, — убираю руку от лица и немного наклоняю голову влево, чтобы явиться перед очами несостоявшегося гинеколога.