Думаю, мне стоит хотя бы намекнуть на это, но даже не успеваю сформулировать мысль, как сердце ухает в пятки, когда на выбеленной стене (единственно не покрытой ничем кроме краски) появляется моя фотография. Вчерашняя. Не ретушированная… это просто портрет крупным планом. В нём нет ничего такого. Можно даже подумать, что девушка в моей черной маске - это не я.

У этой "неизвестной" более яркий макияж, эпатажные стрелки, пёрышки ресничек, наклеенные нашим визажистом за час до съемок, и волосы отутюжены прямыми прядями, точно не похожие на то, что творится с моей копной к концу сегодняшнего рабочего дня. Но мы оба уже всё поняли…

— Добился своего, значит, - шепчу, чувствуя, как тот обходит за мою спину и вдруг выкатывает своё дорогущее кресло вместе с моим телом к краю его стола.

А сам, пока я цепенею, огибает и тут же рядышком присаживается на явно дорогую столешницу.

— Чего я добился, Алён? Ты же ночью ко мне не приехала.

Из лёгких вылетает свист... Су…масшедший день. Проглатываю ответ, решая молчать. Только этот странный мужик хмыкает и разрушает мнимую тишину:

— Ну как? Нравится на себя смотреть?

— Нет, - мой голос бурчит, хотя я пытаюсь не казаться резкой. Может и стоило…

— Тогда листай, - его едва освещенный силуэт поворачивается ко мне, - не просто же так здесь сидишь.

Ммм, как всё придумал. Тяну левую руку к явно дорогой клавиатуре и нажимаю едва подсвеченную стрелку вправо. Слайд мгновенно меняется, и я отвожу взгляд, лишь бы не смотреть теперь уже на его портрет. К сожалению, по пояс.

— И нашли же где-то одежду…

— Да, - довольно отвечает, снова чуть повернув голову, - мой брат явно старался. Согласись, мне идёт?

Ещё бы ему не шла кожаная портупея скользнувшая линиями по голому, проработанному прессу и обхватившая его, мамочки, широкие плечи. Молчу уже про едва заметные здесь латексные штаны. Не-е-ет, я реально и на минуту не сомневалась, что он из профи, пусть и начинающих… не раскрученных, но профессионалов. Из того дотошного ранга, о которых лучше сразу забывать после съёмки.

— Ну что молчишь, крошечка-кокорошечка?

Шумно вдыхаю воздух и заставляю себя нажать на стрелку ещё раз. Проектор сменяет на первый совместный, который ни за что не стану разглядывать.

— Если из-за вчерашнего себе что-то надумали, - говорю, - то Вы ошибаетесь… так что не надо меня так называть.

И это заставляет его засмеяться, обернувшись и вглядевшись в мою сторону.

— Да? А как хочешь? "Мышонок"? Сойдёт?

— Не издевайтесь.

Хмыкает, приструняя:

— Листай тогда дальше. И не надо здесь нос свой воротить.

Да что ж он такой ужасный-то? Чего пристал?

— Прекратите, - шепчу, больше не выдерживая.

— Всё прекратить или что-то в частности?

— Всё.

— О, ты явно не понимаешь, о чём меня просишь!

— Вадим… Денисович... пожалуйста, - повторяю, решаясь взглянуть в тьму, до сих пор изучающую мой страх.

Он вдруг встаёт и хлопает в ладони, приказывая свету явиться. И на стене блекнет наше совместное... но даже сейчас взгляд на снимке и этот - рядом - совпадает. Композиция из бликов и тени, на которой мы просто изучали друг друга тогда эту дикость вполне позволяла. А сейчас - нет, так нельзя смотреть! Нельзя взглядом касаться...

Выдохнув, думаю встать и отойти, но мужчина мотает головой.

— На три дня ты уже осталась.

— Что?

— Три фотографии - три дня.

— Это… - задерживаю резкий ответ, пытаясь молчать, а он кивает, явно насмехаясь над реакцией, - неправильно. Так нельзя!

— А как нужно? - Наклоняется к моим ногам, в последний миг увернув руку и нажав на кнопку выключения системного блока.

Тот зашумел, проживая последние секунды и разрушая возникшую тишину. И всё же я решаю ему ответить, усмиряя собственную дрожь: