И помощниц дадут. Тех, что без Дара совсем. Да и то, сорняки дергать много ума не нужно. И таланта тоже. Так что определили меня в бригадиры овощеводов.

А всех остальных руководящих работников, решили выборно назначать. Это с Оракулом тоже довольно просто. Если не понимаешь ничего в деле, которым руководить собираешься, не позволит тебе Оракул людей в заблуждение вводить речами сладкими.

Так за хлопотами неделя пролетела. Настал Первый день, а значит ярмарка приехала. И я тогда только вспомнила, что отрезы для сарафана у меня так и остались лежать в сундуке. Вот растяпа! А ведь могла бы скроить как-нибудь и шить вечерами. Вдруг уже закончила бы?

Я готова была никуда не идти, за шитье сесть, но Салина снова потащила меня на площадь. А там та же ярмарка, что и в прошлый раз. Скукотища. Тем более проклятыми розками меня уже в гонку не заманишь. Да и не нужны они нам. Кстати, в этот раз не было розок, не пахло булками над площадью.

После нужных закупок пошли мы, как и в прошлый раз, по дальним рядам. А сегодня там кроме двух телег с тканями и травами, еще одна стояла. Салина как увидала ее, меня за руку цап и чуть не волоком потащила.

А там оказались экзотические травки и продукты. Для меня ничего интересного там не было, кроме… я глазам своим не поверила – сыр. Самый обычный сыр. Правда, высохший весь, несмотря на то, что воском облитый. Это же сколько он в телеге этой бултыхался. А Салина, как увидела этот кусочек убогий, глаза-то у нее загорелись. Уж она его щупала-перещупала, нюхала-перенюхала… и цена у него такая была, что я ахнула: пол грота за треть мешочка… это примерно грамм триста.

Вижу Салина монету достает из кармана. Последнюю, между прочим. А у самой корова дома столько молока дает, что продает его Салина по соседям.

– Салина, – я ее за руку схватила, – ты с ума сошла? Зачем тебе сыр?!

А она глазищи на меня выпучила, будто бы впервые увидела, покраснела и шепчет заговорщицки:

– Я тебе потом расскажу.

Купила она сыра кусок… не иначе золото в нем найти надеется. А купец довольный, улыбается… ну еще бы, негодяй, обманул доверчивую девушку. Продал сыр по цене розок этих проклятых.

А Салина кусок в котомку спрятала, да домой рванула так,что я едва за ней успевала.

– Салина, – кричала, – стой! Да что с тобой: Ты куда летишь-то, кошмар тебя подери!

– Малла, – зашептала она мне на ухо, – я сыр хочу сделать. Попробовать. Вдруг получится. Тогда можно сразу лавку открывать, от покупателей отбоя не будет.

– Сыр, это хорошо. – кивнула я, – а этот кусок тебе зачем? Тем более, прости, он уже старый совсем высохший. Там, наверное, все бактерии сдохли давно.

– Кто?

– Ну… бактерии, – неуверенно повторила я. А вдруг здесь еще слова такого нет… – это микроорганизмы… ну… существа такие маленькие, которые молоко в сыр перерабатывают…

– Малла, – Салина руками всплеснула и ко мне обниматься кинулась, – Маллочка, миленькая, расскажи мне, что ты про бактери эти клятые знаешь. Я сколько здесь живу, пытаюсь сыр сделать. А Рыска, вообще, всю жизнь только о нем и думает. Она меня и заразила. И Пеструшка у меня от нее. Расскажи, а?

– Да я мало знаю, – смутилась я, – бабушка моя любила это дело, а я не особо вникала.

– Маллочка, – умоляюще смотрела на меня подруга, – хоть, что знаешь расскажи.

А я что, я и правда, не знаю ничего. Рассказала что помнила. Мол, бабушка молоко подогревала, а потом туда наливала закваску, оставляла отстаиваться, а потом сгусток снимала и в форму. И потом в форме еще сколько-то выдерживала. А что в этой закваске было, убей не помню.

С этого дня мне, вообще, стало не до сарафана. Еле успевала платье-мешок натянуть, как меня уже на части рвали. С самого утра раннего, как заведенная носилась.