Каждый шаг давался мне неимоверным усилием воли. Глядя на такие заросли, мне казалось, что на меня оттуда смотрит какое-нибудь чудовище. Мало ли, что в этом мире водится? Про говорящих котов мне тоже не рассказывали!  А он есть!

Ветер завывал на разные голоса. Я шла, готовясь отбиваться сумкой и диким визгом. Если чудовище не очень страшное, то это будет до второй октавы. Его очень, то минимум ля второй октавы.

Почему-то мне казалось, что в таком доме имеют прописку как минимум десять фамильных призраков.

Но здесь, не то, чтобы прописаться, здесь и прокакаться можно!

- Туки-тук, - постучалась я, на всякий случай сжимая булочки.

«Разбудила спящее зло! Теперь мир в опасности!», - мелькали перед глазами заголовки завтрашних газет. Очень надеюсь, что зло выспалось, и доброе.

Только собиралась уходить, как вдруг дверь со страшным скрипом открылась. Мне кажется, в этот момент поседели даже мои будущие внуки!

- Кто там пришел? – послышался старушечий голосок.

- П-п-почтальон, - икнула я, видя, как в дверях появляется бабушка – божий одуванчик. На ней была ночная рубашка в мелкий цветочек. В руках она держала свечку.

- Ой, какое счастье! Почтальон пришел! – обрадовалась бабушка, которая на вид казалась очень доброй. – Проходите, проходите…

 Я неуверенно шагнула в холл. Холл был доверху наполнен всякими коробочками, банками и узелками.

- Вам письмо, - заметила я, рассматривая груду полезных и нужных для помойки вещей.

- Проходите, кому говорю! – голос был очень радостным.

В этот момент где-то должен был прогрохотать гром, пронестись разрушительный ураган, начаться землетрясение. Должен же мне был кто-то намекнуть, что будет дальше!

- Сюда-сюда, - голосом заботливой бабушки, позвали меня в комнату. На всякий случай я мысленно составила завещание, шагая на свет.

Это была уютно-пыльная комнатка с замшелым диваном и плешивыми креслами.  На процарапанный столик, прикрытый салфеточкой, встала тарелка с пирожками.

- Присаживайтесь! – суетилась бабушка, заставляя меня чувствовать неловкость. Я опустила торбу с письмами, присев на самый край кресла.

- Вы согласны, чтобы я его прочитала? – спросила я, глядя на старинные часы и уютные занавески с рюшами.

- Пирожки сначала съешь! А то небось, устала с дороги! – послышался голос бабушки.

В животе заурчало, а я мужественно взяла пирожок и надкусила его. Он был слегка черствым и холодным.

- Ешь, пока горячий! – хлопотала бабушка. На столе появилось варенье, кружка с чаем, какие-то ватрушки и пряники.

Я присмотрелась, от пирожков шел пар, словно их только что вынули из духовки. Но они были холодными.

- Они как бы холодные, - заметила я, пытаясь по ощущениям определить начинку.

- Ах, совсем забыла, что ты почти живая! – махнула рукой старушка, пододвигая холодный, но парящий чай.

- Пишьмо! – напомнила я, мужественно грызя пирожок.

- Потом, потом, - махнула рукой бабушка. – Ничего слышать не желаю! Ешь, давай…

Через полчаса я прокашлялась, с отвращением глядя на пирожки. Мне кажется, что до конца своих дней я не буду есть пирожки! Никогда»

- Ой, ну что ж ты так мало поела? – зацокала языком старушка. И тут же строго добавила. – Пока все не съешь никаких писем!

 Помутневшим взглядом я смотрела на пирожки. Дрожащая рука потянулась за следующим. Я проталкивала его туда, а он упорно лез обратно.

- Я ошень шпешу… - простонала я, чувствуя, что никогда в жизни я не буду есть! Или минимум неделю!

Стекая по креслу, я страдальческим взглядом умоляла бабушку прекратить меня мучить пирожками. Последний пирожок пошел туго, но я сделала над собой усилие и проглотила его, как удав.