Работники ловко перехватывали у нагов чемоданы и сумки, и сразу же, по цепочке, запихивали их в багажное отделение. Ветерка и хорса Эбрета со смешной кличкой Марафет отвели в грузовой отсек гондолы, а мы поднялись по длинному трапу в пассажирский.

Внутри всё поражало роскошью. Позолоченная обшивка, хромированные стойки, стеклянные столики, несколько десятков рядов необычной формы кожаных сидений, с большим расстоянием между ними, чтобы наги смогли разместить хвосты со всем удобством, и дорожка ковра под ногами. Что-то среднее между салоном самолета и вагоном-рестораном. Вот оно, преимущество дирижабля первого класса.

Мы уселись на свои места недалеко от входа, пристегнулись, и стюардесса сразу же прикатила к нам столик с напитками и едой. Глядя на Эбрета, сидящего рядом со мной, тоже взяла себе напиток золотистого, как и всё вокруг, цвета, и пару круглых печенек. Жидкость на вкус напомнила мне лимонад, только без пузырьков, а печенье оставило во рту приятную мятную прохладу.

Пять часов полета, и мы будем на месте. Нас высадят около небольшого южного городка под названием Лима, откуда мы отправимся к побережью. По Большому тракту доберёмся до леса и через него поскачем напрямик, игнорируя основной путь, ведущий в обход, и добавляющий несколько дней пути. Приходилось спешить, чтобы нас не опередили и не увели артефакт, хранящийся у тритонов, прямо у нас из-под носа.

Пройдя лес, мы выйдем к океану, верней, к Южному морю. А там рукой подать до поселения, где находится что-то типа посольства Нефеиды, и где можно найти проводника в царство тритонов. Ведь просто так туда не попасть, исключительно по разрешению, и с указанием причин. И если причины сочтут недостаточно вескими, то могут даже отказать в визите. Ведь тритоны - народ нелюдимый и не слишком приветливый, потому и отношения с другими странами у них ограничивались редкими торговыми сделками, да договором о взаимном мире.

Всё это я почерпнула из инфосвитка и из расказов Эбрета. Последнее время я не выпускала этот волшебный аналог планшета из рук. Читала, изучала, запоминала. И картина мира стала понемногу вырисовываться.

В салоне дирижабля звучала тихая приятная музыка, откуда-то дул ветерок, а мягкие удобные сиденья, подстраивающиеся под форму тела (не иначе, как магия помогла!), расслабляли и усыпляли. Некоторые из сидящих рядом нагов вовсю дремали, откинувшись назад и нацепив на глаза маски для сна.

Оторвавшись от свитка, я посмотрела на Эбрета. Он тоже что-то читал в «инсе», как сокращённо называли тут инфосвиток. Мне стало неловко его отвлекать разговорами и я отвернулась к иллюминатору. Он был больше, чем в самолетах, и вид из него открывался куда интересней.

Под нами проплывали прямоугольники полей, фиолетовые пятна лесов, похожие на кляксы, и извилистые линии дорог. Пару раз блеснула голубая лента реки, и рядом с ней я приметила крыши небольшой деревушки. Заглядевшись на землю с высоты птичьего полета, сама не заметила, как уснула. Укачало, видимо, с непривычки, хотя и летел дирижабль достаточно плавно. Очнулась, когда снаружи начало темнеть. Мы вылетели днём, значит, скоро будем на месте. Получается, я весь полет проспала. Обидно.

Только сейчас поняла, что моя голова покоится на плече у Эбрета, а одну рукой я закинула ему на плечи. Отпрянув в смущении, я посмотрела на него и наткнулась на ответный взгляд. Внимательный, пристальный, и какой-то задумчивый.

Я тоже почему-то не смогла сразу оторвать от него взгляд, утонув в его бездонных синих глазах. По телу побежали мурашки, в груди разлилась теплота, а сердце вдруг начало биться в два раза быстрей.