— Не все доктора пользуются этим методом, — улыбнулся врач. — Пишите-пишите, а я взгляну, что вам терапевт назначила.

Мужчина взял листок со стола и принялся внимательно его изучать.

Я быстро справилась с бланком, вписав свои данные. Роберт Альбертович подписал назначение, согласившись с каждым пунктом. Затем я, лёжа на софе, рассказала врачу всё о своём состоянии и мыслях, что беспокоили меня, стараясь максимально подробно отвечать на вопросы. Весь наш разговор мужчина записал на диктофон, делая какие-то пометки в толстой тетради.

— Хорошо, Серафима, — удовлетворённо произнёс врач. — Во-первых, я отменяю все препараты, что вам назначила Евгения Родионовна. Во-вторых, я выпишу другие, если в этом будет необходимость.

— Спасибо, я не вижу хоть какой-то толк в них, — облегчённо вздохнула я.

— А теперь предлагаю вам вспомнить первый день, который выпал из вашего сознания. Не вставайте, так будет удобнее, — остановил он меня, когда я зашевелилась, чтобы сесть.

— Ладно. Что нужно делать? — напряглась я.

— Во-первых, расслабьтесь, а во-вторых, закройте глаза и внимательно слушайте мой голос, — бархатный спокойный тембр уже успокаивал.

Я, вздохнув, расслабилась и сосредоточилась на голосе врача.

— Серафима, вы идёте по лестнице вверх, — вкрадчиво начал он говорить низким голосом. — Я досчитаю до десяти, и вы уснёте. Один… два…

Нога моя шагнула на каменную ступень. Серые стены окружали меня, ярко горящие факелы освещали путь.

«Шесть… семь…» — глухой голос отсчитывал дальше.

Я поднималась и поднималась. «Десять». И вдруг передо мной выросла огромная дверь, обитая железными рейками. Пришла мысль, что я непременно должна её открыть. Пальцы ухватили металлическую ручку и дёрнули на себя, но дверь не поддалась. Тогда я толкнула её от себя — снова ничего не произошло.

«Мне нужно открыть эту сарханову дверь!» — странное выражение само вплелось в мои мысли.

«Сосредоточься. Направь всю свою энергию в ладони!» — шептал на ухо кто-то невидимый.

Я выставила руки перед собой и сосредоточенно посмотрела на старую, но крепкую дверь. По позвоночнику прокатился лёгкий прохладный ветерок, обволакивая тело. Вдруг неведомая сила всколыхнулась во мне и устремилась на кончики пальцев. В одно мгновение воздух стал плотным и вязким.

«Откройся!» — мысленно скомандовала я. Воздушный поток сорвался с рук и ударил в дверь. Дерево разбилось в щепки, словно взорвалась бомба.

Ветер ударил в лицо, и я чуть не задохнулась от избытка воздуха, который врывался в лёгкие, наполняя их, а потом растекался по венам быстрой рекой.

«Серафима! Как только я досчитаю от пяти до одного, вы проснётесь!» — глухой тревожный голос проник в сознание.

«Пять, четыре, три, два, один!»

Толчок, и я снова оказалась на диване в кабинете у врача. Сердце бешено билось в груди, на лбу выступила испарина. От испуга я подскочила на ноги, удивлённо оглядываясь. Холодный ветер гулял по комнате, врываясь через разбитое окно. Прозрачные осколки засыпали подоконник и пол, белый тюль взлетел до потолка, колыхаясь. Бумажные листы кружились, следуя за ветром, который их снёс со стола. Стоило мне подняться, как поток ветра тут же стих, и листы плавно опустились на пол, как будто и не было ничего.

— Что случилось? — обратилась я к врачу, который сидел, словно окаменев, на стуле и круглыми глазами смотрел на меня.

— Не знаю, — подавленно ответил он. — Я ввёл вас в транс. Пытался узнать, что произошло пятого сентября, но вы упорно молчали, как будто не слышали меня. А потом ветер за окном начал завывать, да ещё с такой силой рвался сюда, что стекло не выдержало и лопнуло от его давления.